– Восток в другой стороне, если ты помолиться собрался, – послышался чей-то насмешливый голос. – Вот только до заката еще далеко. И обувь ты не снял. Непорядок по всем статьям.
Лунев собрался с силами и все-таки поднял голову. Поднял и замер, удивленно таращась на непрошеного комментатора.
На одном из поваленных ракетами деревьев сидел… майор Фролов. Собственной персоной. Перед глазами у Лунева все еще плавали радужные круги и стояла мутная пелена, но это не мешало Андрею разглядеть майора хотя бы в общих чертах. Голос Фролова казался слегка искаженным, будто бы доносился из небольшого динамика – это все, наверное, из-за проклятого звона в ушах, но внешне… опять же, с поправкой на муть в глазах… это был майор. И тот факт, что по всем раскладам Фролова не могло здесь быть, ничего не менял.
– «Вертушки»… – прохрипел Андрей.
– Что «вертушки»? – майор хмыкнул. – Улетели от греха подальше. Вовремя ты их спугнул. Бандерлоги там, в кустах, целую минометную батарею заготовили.
– Засада?
– Она самая, – майор поднялся с бревна. – Настучал кто-то про наши планы. Есть предположения, кто это мог быть?
– Нет, Евгений Сергеевич, – Андрей мотнул головой, и это движение почему-то не стало особо болезненным. – Никаких.
– Ты поднимайся, – посоветовал майор. – Понимаю, сил нет, но засиживаться тут нельзя. Вернутся бандерлоги, никакой плащ не спасет. Их ведь много будет, и все злые, как черти.
– Зачем… им возвращаться… все закончилось.
– Ты им такую операцию сорвал! Обязательно вернутся. Лично за тобой.
– Я не могу, – Андрей тяжело вздохнул. – Они в упор стреляли. В синяках весь. Не пошевелиться.
– Да ну? – Фролов усмехнулся. – А ты попробуй. Не бойся, попробуй.
Лунев попытался встать и вдруг понял, что, кроме страшной усталости, ему действительно ничто не мешает. Синяки на спине наверняка были, но не такие уж болезненные. То есть кости остались целы. Что ж, это радовало, хоть и чуточку удивляло.
– Вроде… все нормально, – прокомментировал свои ощущения Андрей.
– О чем и речь, – майор посмотрел на часы. – У тебя минут сорок в запасе. Пойдешь в темпе вальса, успеешь догнать группу как раз на границе.
– На границе? – Лунев потер глаза, пытаясь прогнать муть. – На какой? С Таиландом?
– Хватил! – Фролов усмехнулся. – До этой границы верст семьсот будет. Нет, на границе… прилегающей к объекту территории. Что-то вроде режимной зоны. Только колючкой она не обнесена и никакими флажками не отмечена. Но ты поймешь, когда она начнется.
– А как же французы?!
– Французы?
– Они за группой шли. Я ведь о них должен был Боброву доложить.
Андрей взглядом указал вверх.
– Считай, свернули с тропы французы, – Фролов задумчиво потер подбородок и добавил негромко: – Буквой «Г» решили пойти… французы, но противник подставил пешку и пошел ферзем. Вот такие шахматы, Андрей, улавливаешь?
– Нет, – признался Лунев.
– Короче! – Фролов стряхнул задумчивость. – Ноги в руки, Лунев. Время пошло!
Андрей так и не сумел пока проморгаться, но приказ есть приказ, поэтому он буркнул «есть» и побежал. Со скоростью победителя Осеннего марафона в возрастной категории «за сто», но все-таки побежал. Шагов через двадцать, когда наконец исчезла мутная пелена перед глазами, он обернулся, но майора уже не увидел. Фролов исчез, как всегда, быстро и бесследно.
«И все-таки, как он мог тут очутиться? – Лунев помотал головой, словно пытаясь прогнать наваждение или выйти из легкого гипнотического транса. – Нет, гипноз на меня не действует, как выяснилось. Значит, все происходило на самом деле. И что из этого следует? Что у Фролова есть маленькая личная «вертушка», вроде «Скорпиона»? А почему я ее не слышал, и где она могла приземлиться? Нет, эта версия не годится. Но ведь как-то майор перемещается за минимальное время на максимальное расстояние. Как? Секретным способом, который известен заодно и злобному незнакомцу? И каким? Через астрал? Бред какой-то получается, опять мистика с чертовщиной, только теперь и Фролов в этом деле замешан».
Да, версия с астралом хромала на обе ноги, но никаких более приличных версий на этот счет Андрей не имел. В голове и без того гудело и звенело, так еще и в мыслях теперь царил полнейший бардак. Ясно было одно: противоречивые вводные и вообще странное поведение майора вызывали все большие подозрения. Фролов будто бы нарочно пытался всех запутать, не делая исключения даже для своего ученика. Говорил сначала одно – потом другое, исчезал непонятным образом и появлялся там, где теоретически не мог появиться. Вроде как прикрывал и помогал, но когда его помощь была натурально нужна – как в случае с Жигуновым или вот сейчас, во время стычки Лунева с кхмерами, – майор не помогал. Выходило, что и Лунев в своих недавних рассуждениях, и Прохоров были правы, майор решал свои задачи, используя группу, целиком или поштучно, как ложную цель.
«Какие еще могут быть сомнения? Он и сюда меня отправил только для того, чтобы я поднял шум и тем самым дал понять вертолетчикам, что отряд здесь ждет засада. Почему сам не сообщил? А как? Рации ведь нет. Красными ракетами? Так ведь их тоже нет. Конечно, он мог и сам ввязаться в драку, но этот вариант мог закончиться печально для майора, и тогда он не сумел бы выполнить главное задание. Вот Фролов и послал на рискованное дело наиболее подготовленное пушечное мясо. То есть меня. Так, что ли, получается? Обидно в таком случае! Я-то думал, он меня для чего-то серьезного натаскивал. Думал, в свою команду хочет позвать, в спецназ, или готовит мне какую-то действительно серьезную роль в операции. А оказалось… я такая же пешка, как все остальные. Как он там сказал… «противник пожертвовал пешкой и пошел ферзем»? Фролов, получается, нами тоже в шахматы играет. Крылатого коня, офицера и две пешки уже разменял и чуть третьей не пожертвовал. Гроссмейстер! Ну ладно! Мы еще покажем, какие мы пешки! Такой забацаем эндшпиль, мало не покажется!»
Что имел в виду Лунев, он и сам нетвердо понимал. Какой эндшпиль он собирался забацать, в какой партии и что хотел этим доказать – осталось за пределами его сознания. Скорее всего ему просто хотелось доказать майору, что и он сам, и ребята не безликая солдатская масса, а люди. Да, со своими недостатками и не такие серьезные вояки, как майор, но ведь люди. Ими нельзя разбрасываться, как пешками! Даже на войне – нельзя! Это неправильно, неэтично, да и невыгодно, в конце-то концов. С кем Фролов дойдет до объекта, если будет держать бойцов за пушечное мясо? С Люсей, как он и сказал? И много они вдвоем навоюют?
«Мы не мясо! – продолжил мысленно накручивать себя Лунев. – Мы бойцы Советской Армии, непобедимой и легендарной, и мы это докажем! А если товарищ майор в нас не верит, пусть катится к черту! Так и скажу ему, когда снова встретимся. Со всем уважением к вашему званию, военной специальности и офигительной боевой подготовке, но идите вы, Евгений Сергеевич, куда подальше, если в нас не верите! И с хитростями вашими военными тоже идите в известном направлении. Ведь могли бы прямо сказать: надо устроить провокацию, чтобы обнаружить засаду кхмеров. Нет же, «посчитай, встреть, доложи». Сами-то уже давно всех французов посчитали, да наверняка выяснили, насколько они опасны для отряда Боброва».
