— Издержки профессии, — сказал он. — Ничего личного.
Я отвернулась и уставилась в окно, понимая, что рискую не сдержаться и вновь затеять ссору. Странно, почему это мы едем так долго. Даже с учетом непогоды мы должны были уже давным-давно добраться до моего дома.
— Собственно, а куда ты меня везешь? — поинтересовалась я, силясь разглядеть хоть что-нибудь в лиловых снежных сумерках, плескавшихся за окном кареты. Однако безуспешно — метель до неузнаваемости исказила очертания знакомых улиц, превратив их в подобие сказочного лабиринта.
— Решил пригласить прекрасную даму на чашечку кофе у себя дома. — Себастьян перехватил мою руку и чуть сжал ее. — А заодно поговорить о делах.
Я насторожилась. О каких еще делах? Неужели Себастьяну потребовалась моя помощь в новом расследовании?
— Но об этом позже, — тут же сказал он, видимо, не желая продолжать эту тему в карете. Помолчал немного и вдруг вкрадчиво поинтересовался: — Как дела у Седрика? Благополучно устроился на новом месте?
Я едва не поперхнулась от столь неожиданного вопроса. Именно вчера я получила от Седрика подробное письмо о том, как ему живется в Прерисии. Правда, о работе там не было ни слова, лишь рассказы о местных обычаях, о погоде и непривычной еде. Конечно, было бы намного удобнее общаться при помощи кристаллов связи, но, увы, младшему секретарю посла такая роскошь не полагалась. Впрочем, Седрик обещал писать мне как можно чаще. И сегодня вечером я готовилась сесть за подробнейший ответ ему.
— Ты прекрасно знаешь, что именно написал мне Седрик, — резко ответила я, вспомнив про то, что сургуч на письме оказался сломанным. — Не правда ли?
— Ты должна понимать, что любая почта, идущая из одной страны в другую, проверяется и перепроверяется. — Себастьян сочувственно хмыкнул. — Да, твою переписку с Седриком наверняка тщательно изучают, причем по обе стороны границы. Но я не имею к этому ни малейшего отношения. Своих проблем хватает, чтобы еще на такие мелочи обращать внимание. Поэтому, собственно, и интересуюсь, как дела у Седрика. Итак?
— Полагаю, что неплохо, — настороженно протянула я. — О работе он мне по вполне понятным причинам не писал, но город ему понравился.
— О, Ерион… — с мечтательной ухмылкой протянул Себастьян, видимо, вспомнив столицу Прерисии. — Да, чудесное место. Эти величественные каменные набережные и гулкие площади, по утрам окутанные туманом. Эти красные черепичные крыши и скрипучие флюгера. Множество каналов, соединенных всевозможными мостами. Мне до сих пор кажется, что часть моего сердца осталась в том городе.
Я по вполне понятным причинам промолчала, ощутив мгновенный укол болезненного сожаления. Да, а мне, по всей видимости, никогда не побывать в чужих странах. Нет, я люблю Арилью, но в самых страшных своих кошмарах не могла представить, что буду обречена остаться тут навечно.
Себастьян бросил быстрый взгляд на мое расстроенное лицо и оборвал свою прочувственную речь, видимо, сообразив, что мне неприятно это слышать.
— Прости, — наконец после недолгой паузы продолжил он. — Я не собирался сыпать соль на твою свежую рану. Просто хотел предупредить: будь осторожнее в письмах. Помни, что их пристально изучают. Поэтому ни слова о политике и прочем. Ясно?
Я отвернулась к окну, невольно скрипнув зубами. Неужели Себастьян не понимает, как меня оскорбляют подобные разговоры? Терпеть не могу, когда мне приказывают. Особенно когда делают это таким снисходительно-поучающим тоном.
— Слышал, твоя гадальная практика вновь набирает обороты? — продолжил расспросы Себастьян, по обыкновению не обратив никакого внимания на мое недовольство его излишним любопытством.
— Да, — буркнула я и, не удержавшись, добавила шпильку: — Не твоими заботами, правда.
Себастьян вскинул на меня глаза, хотел было что-то сказать, но в последний момент передумал. Но его ухмылка при этом была крайне неприятной.
— Ну-ну, — обронил он с какой-то загадочной интонацией и уставился в окно, за которым проплывал тонущий в снеге город.
— Как поживает твоя служанка? — с некоторой робостью осведомилась я и почувствовала, как по позвоночнику табуном пробежали холодные мурашки.
Если честно, я совершенно не горела желанием встречаться с Артемией, учитывая то, как мы расстались в прошлый раз. Тогда мне пришлось бежать из дома Себастьяна, слыша за спиной рык пробуждающегося чудовища. Да, в ссоре с Артемией моя вина была едва ли не определяющей. И я до сих пор страдала от угрызений совести, кляня себя за тот взрыв эмоций и разбитую коллекцию ольгестского фарфора, Но что уж тут исправишь. Что сделано — то сделано.
— Как поживает Артемия? — удивленно переспросил Себастьян, явно не ожидая моего интереса к его служанке, и тут же ответил: — Полагаю, что неплохо. По крайней мере, когда я утром уходил из дома, она на здоровье не жаловалась.
— Понятно, — пробормотала я.
Значит, Артемия по-прежнему работает у Себастьяна и встреча с ней неминуема. Боязно как-то. Не вцепится ли она мертвой хваткой мне в горло, когда увидит на пороге? Что бы там ни говорил Себастьян, но от перекидыша всего ожидать можно. Недаром во времена темной охоты их уничтожали всеми возможными способами.
— Впрочем, думаю, через пару минут ты лично спросишь ее о самочувствии, — сказал Себастьян и бросил на меня насмешливый взгляд. — Мы почти приехали.
Я съежилась на сиденье. И меня не могло успокоить даже резонное предположение, что вряд ли Себастьян допустит убийство в своем доме.
В унисон моим мрачным мыслям карета натужно заскрипела, дернулась и остановилась. До меня донесся недовольный окрик кучера и усталое ржание лошади.
Себастьян выбрался из кареты первым и вежливо подал мне руку. Я с благодарностью оперлась на нее и уже через пару секунд стояла около знакомого трехэтажного здания в окружении старых раскидистых елей, укутанных сейчас одеялом снега.
Было такое чувство, будто о приезде Себастьяна знали. По крайней мере, дорожка, ведущая от подъездных ворот к крыльцу, оказалась аккуратно расчищенной, хотя снег по-прежнему валил крупными хлопьями.
Себастьян легко взбежал по ступенькам, в то время как я делала остановку после каждого шага, пытаясь отсрочить тот неминуемый момент, когда буду вынуждена предстать перед глазами оскорбленной Артемии, наверняка лелеющей надежду на месть.
— Чего ты там тащишься, Трикс? — не выдержав, поторопил меня Себастьян, нетерпеливо приплясывая у порога, распахнул дверь и с вежливым полупоклоном пропустил меня вперед. Я набрала полную грудь воздуха, словно перед прыжком в ледяную воду, и решительно шагнула в сонное тепло.
В просторной прихожей я немного успокоилась. Артемии пока нигде не было видно. Возможно, на этот вечер она отпросилась у хозяина. Было бы неплохо.
— Позвольте, я помогу вам раздеться, — в тот же миг у меня за спиной раздался знакомый суховатый голос, и я окаменела. С немой мольбой уставилась на Себастьяна, но тот лишь беззвучно посмеивался, без всякого сомнения, прекрасно понимая, какие страхи меня сейчас терзают.
