— Я знаю, — вдруг вырвалось у меня. Собеседница замерла на полуслове, смешно округлив глаза от изумления, и мне волей-неволей пришлось продолжать: — Вы ведь и не совсем человек, верно?
— Да, ты далеко не так проста, как желаешь казаться, — после долгой паузы резюмировала Ларашья. — Как догадалась?
— Само как-то. — Я смущенно пожала плечами. — Седрик меня убеждал, что я являюсь отличным медиумом. Мол, обладаю способностью улавливать мысли и желания других людей. А вы… Я не могу этого объяснить, но я просто знаю, что вы не такая, как пытаетесь выглядеть.
— Получается, мы в некотором смысле квиты. — Ларашья хмыкнула. — Надо же, медиум в моем доме. Может быть, тогда сама скажешь, кто я?
— Перекидыш, — неожиданно произнесла я, невольно вспомнив служанку Себастьяна. — Верно?
В выцветших от старости глазах знахарки внезапно прорезался хищный зеленый огонь дикого животного. Мое сердце от испуга подскочило к горлу, затем опустилось в пятки, забившись вдвое чаще обычного. Однако я осталась на месте, поборов первый трусливый порыв сбежать.
— Медиум, значит. — Ларашья покачала головой. — Получается, мне повезло, что я в своей жизни таких не встречала. Иначе быть мне уже выпотрошенной, а моя шкура давным-давно украсила бы коллекцию какого-нибудь охотника за нечистью.
— Не беспокойтесь, я никому вас не выдам, — торопливо заверила я, уловив в ее словах глухую угрозу. — Поверьте, вы не первый перекидыш, с которым я встречаюсь.
— Вот как? — Зеленый блеск в глазах Ларашьи не погас, но притаился на дне зрачков. — И с кем же еще ты знакома?
— Ее зовут Артемия, — честно ответила я, уверенная, что вряд ли деревенская знахарка знает имя служанки главы Тайной канцелярии соседнего государства.
— Артемия? — В голосе женщины послышалось нескрываемое удивление. — Она еще жива? Я слышала, ее схватили в результате последней грандиозной облавы, которую проводили в Итаррии лет десять назад. По крайней мере, с тех пор я о ней ничего не слышала.
— В последней раз я видела ее вчера, — заверила я Ларашью. — И тогда Артемия не жаловалась на здоровье. — Я помолчала немного и осторожно поинтересовалась: — А что, вы знаете имена всех перекидышей?
— Нас слишком мало. — Ларашья горько усмехнулась. — Волей-неволей приходится держаться вместе и помогать друг другу, чтобы не перебили поодиночке. Но ты меня приятно порадовала. Если Артемия жива, то…
Ларашья не закончила фразу, о чем-то задумавшись. И судя по тому, как потеплел ее взгляд, — новость пришлась ей по душе.
— Ладно, — наконец буркнула она, заметив, что я исподволь наблюдаю за ней. — Пойдем. Как тебя там? Трикс, что ли?
— Вообще-то мое полное имя Беатрикс, — с достоинством поправила ее я, не имея особого желания впускать знахарку в круг своих близких друзей, которым было позволено называть меня подобным образом.
— Идем, Трикс, — настойчиво повторила Ларашья, сделав вид, будто не расслышала моего замечания. — Покажу, что тебе надлежит сделать за сегодня. Работы — непочатый край.
Я кисло скривилась, не испытав ни малейшего восторга, но возражать не осмелилась.
Лишь на самом пороге я бросила тоскливый взгляд на занавешенное зеркало. Но тут же раздраженно отвернулась, в сотый, наверное, раз за сегодняшний день посетовав на свое малодушие. Надо же — первая трудность, а я уже думаю о возвращении. Нет, Трикс, не ной. Клетка остается клеткой, какой бы сладкой ни была в ней жизнь. Лучше радуйся, что вылетела на свободу.
Правда, к концу дня я проклинала эту самую свободу самыми последними словами. От усталости я еле таскала ноги и не могла разогнуть спину. Более того, я умудрилась натереть себе несколько кровавых мозолей на ладонях и переломать все ногти, красотой которых так гордилась.
Дело в том, что Ларашья заставила меня перекапывать огород. Как она объяснила — чтобы земля отдыхала перед зимой. Правда, пока я не видела в окружающей природе ни намека на приближающуюся снежную пору, которая сейчас царила в Арилье. Солнце припекало совсем не по-осеннему, поэтому под рукавами платья у меня расплылись неаккуратные влажные пятна пота. Распущенные волосы настойчиво лезли в рот и глаза, так что достаточно скоро я плюнула на все и заплела их в привычную косу. Все равно в этой глуши не перед кем красоваться.
Ближе к вечеру Ларашья милостиво разрешила мне сбегать на озеро. Стоит ли говорить, что я отправилась туда чуть ли не вприпрыжку. Дом знахарки стоял в таком глухом месте, что я, не раздумывая долго, скинула пропотевшую одежду прямо на берегу, не переживая по поводу того, что меня может кто-нибудь увидеть.
Так потянулись вереницей одинаковые дни. Не могу сказать, что мне было очень скучно, — Ларашья просто не давала мне сидеть без дела, заставляя помогать ей по хозяйству. К вечеру сил у меня оставалось лишь на то, чтобы немного поплескаться в озере, наскоро поужинать какой-нибудь нехитрой, но весьма питательной снедью и упасть на кровать. Я засыпала быстрее, чем моя голова прикасалась к подушке. Наверное, именно поэтому меня так долго не посещали никакие сны. Да что там, я даже про Себастьяна забыла на какое-то время и перестала думать о том, чем он сейчас занимается и злится ли все еще на меня. Но мало-помалу я втянулась в такой распорядок. Мозоли на ладонях зажили, покрывшись твердой корочкой, спина перестала отказывать под конец дня. И на исходе первой недели, как раз накануне обещанного визита Седрика, я наконец-то увидела первое сновидение.
В тот вечер я вопреки обыкновению долго ворочалась. В голову опять настойчиво лезли мысли о моей жизни в Итаррии. Интересно, раскрыл ли Себастьян убийство Агюста? И если да, то какое отношение к моей семье имеет этот придворный угодник и имеет ли вообще? Но самое главное — чем закончилось противостояние Себастьяна с его заклятым врагом? Или же Стефан не осмелился на честный поединок? Все-таки он жаждет мести, а для этого необходим более удачный момент. Я-то сбежала, не дав ему достичь цели.
«Возможно, стоит дать Себастьяну знать, что я жива, — сонно подумала я. — Ведь он наверняка переживает. Не слишком ли жестоко так поступать? Но с другой стороны — тогда он точно перевернет весь мир, пытаясь найти меня».
Казалось, что я всего лишь на миг смежила глаза после этой мысли, но когда открыла их, то почему-то оказалась совершенно в другом месте. Куда-то пропал тесный чулан, выделенный мне для проживания. Я больше не лежала на жесткой лежанке, от которой, если честно, у меня уже все ребра ныли, а стояла в спальне Себастьяна.
— Трикс! — Себастьян так порывисто поднялся с кровати при виде меня, что смахнул на пол все бумаги, которые как раз разбирал. Шагнул ко мне, но тут же замер, глядя на меня во все глаза, словно боясь, что я сейчас исчезну.
— Привет. — Я смущенно улыбнулась. Интересно, как это произошло? На мне ведь не было подвески, которая до сего момента обеспечивала подобные свидания.
— Ты жива… — Себастьян приблизился ко мне еще на шаг. Требовательно спросил: — Где ты сейчас находишься?
