— А что он еще говорил?
Его голос звучал резко, как наточенный меч, как свист стрелы.
— Это не важно, — ответила Мэй. — Все это не важно, Ник!
Он захохотал и отвернулся от нее, все еще смеясь. Смех был жуткий, безудержный, и небо от него содрогнулось прерывистым залпом света. Тучи разверзлись внезапным ливнем — не летним теплым дождичком, а ледяным душем. Полосы дождя мерцали в свете молнии золотом и серебром и тут же гасли, капли воды лупили до боли. Потоки воды чуть не повалили Мэй на колени. Чтобы не упасть, она бросилась на Ника, схватила за руки. Ее ногти скользили по коже, пока она не впилась ими, не дернула на себя, чтобы развернуть Ника к себе. Он стоял недвижимо, как скала, а в следующий миг кинулся на нее.
— Может, и не важно! Что тогда будет с тобой?
— Я тебя предупредила, — сказала Мэй. — Ярмарка Гоблинов собрала войско. Когда Алан поведет тебя туда, когда попытается заманить в колдовской круг…
— Когда он поведет? — Ник опять резко рассмеялся. У Мэй в ушах засвистел ветер. Не стой она близко к Нику, его слова потонули бы в этом свисте. Мэй едва видела перед собой: дождь хлестал по глазам блестящими каплями-иглами, однако она крепко держала Ника за руки и отпускать не собиралась.
— Не заходи в круг! — крикнула Мэй ему в лицо, нависшее над ней расплывчатым бледным пятном. — Останься снаружи и дерись с нами! Мы убьем колдунов, и Алан поймет, что был не прав. Он будет жалеть о своем поступке. Ник, поверь мне!
Он наклонился и прошипел ей на ухо:
— Зачем?
— Затем, что я все устрою! — крикнула она. — Затем, что все будет хорошо. Знаю, тебе тяжело…
— Зачем?! — повторил Ник. Его голос вспарывал воздух, как молния — небеса. Он нагнулся к ней так, что Мэй почувствовала щекой его твердый нос и губы, кривящиеся в жестокой усмешке. — Зачем? С какой стати мне тебя слушать? Если… если ты говоришь правду, то мне плевать. С какой стати мне тогда напрягаться и корчить из себя жалкое подобие человека?
В небе грянул гром. Через плечо Ника Мэй разглядела сквозь пелену дождя горящее дерево.
Еще немного, и он кого-нибудь убьет.
— Прекрати! — процедила она и схватила Ника за плечи тряхнуть его, но под ладонями он был твердым, как камень, — словно в нем впрямь не осталось ничего человеческого.
— Нет, — глухо, почти забавляясь, произнес Ник.
— Тебе не кажется, что ты немного… — начала Мэй, как вдруг он к ней прикоснулся. Его ладонь легла ей на горло, потом скользнула к затылку, отводя назад голову.
— А тебе самой не кажется, что надо быть поосторожнее? — спросил Ник. — Со своей свеженькой меткой демона? В людей я уже наигрался, хватит. Только представь, что тебя может ждать.
Дождь не слепил Мэй глаза. Над ней нависал Ник: с черных волос текла вода, и дышал он прерывисто, тяжело. Его пристальный взгляд сулил что-то ужасное. Мэй видела свой город в огне.
Ник недаром встал так близко: он хотел ее напугать. Ждал, что она сдастся или сбежит. Мэй не собиралась делать ни того ни другого.
Она шагнула вперед и поймала его за руку. Ник вздрогнул, попытался вырваться, но Мэй повисла на руке, переплела с ним озябшие пальцы, твердя себе, что не даст демону запугать человека в ее лице. Она знала его, слышала его настоящее имя, читала дневник его отца, держала его за руку раньше. Они знали друг друга.
Ник перестал вырываться и просто посмотрел на нее.
Мэй глотнула воздуха бури. Миг — и она схватила Ника за футболку, вцепилась в сырую ткань.
— Верно, — раздался ее шепот. — Кое-что я себе представляю.
Ник резко вздохнул, как от боли, и подался вперед. Его лицо где-то скользнуло, где-то царапнуло по ее щеке, отчего у Мэй перехватило дух, а в груди разлилось странное покалывание. Затем он коснулся губами ее губ и оживил воспоминание о поцелуе — он был именно таким, как ей снилось. Каждое нервное окончание, которого Ник касался, вспыхивало молнией.
Весь город мог сгореть в огне, но сейчас Мэй было все равно.
Она целовала Ника, он — ее, такой настоящий, долгожданный. Мэй упала спиной на сырую черепицу и утянула его с собой, запутавшись пальцами в мокрых волосах. Губы Ника, жаркие и настойчивые, кривились в полуулыбке точно так, как она помнила. Эта память впиталась ей в кожу.
— Тс-с, — вырвалось у нее между поцелуями, словно в бреду. — Ник, все хорошо.
В первый раз было совсем иначе. Он и раньше был ей небезразличен, но тогда в ней не было этого сумасшедшего, неописуемого чувства, от которого сердце колотилось, как обезумевшая пичуга в клетке.
— Тс-с, — повторила она в уголок его губ и провела ладонью по Никовой груди под вымокшим хлопком футболки. Ее пальцы нащупали талисман и шрам от него.
Ник почти улыбнулся, но улыбка стала горькой и исчезла.
— Мэвис, — произнес он хриплым, срывающимся голосом, который Мэй неожиданно для себя сочла неприятным, зато теперь он звучал спокойнее, может, ее, наконец, выслушают? Надо было только отстраниться, успокоиться, взять себя в руки.
Ник снова поцеловал ее, поделился одним судорожным вздохом, прижал к вымытой ливнем черепице, и Мэй ответила на поцелуй. Несмотря на дождь, она вся горела — ее трясло от жара.
— Тс-с, — прошептала она, слепо тычась ему в щеку, целуя край подбородка, шею, влажное от воды горло.
Он не издавал звуков, как другие парни, поэтому Мэй пришлось подмечать все детали глазами — насколько это было возможно в тесном, озаряемом молниями пространстве между двумя телами. Она прижалась губами к изгибу шеи у ключицы, пробуя собравшуюся там теплую воду и прохладную кожу под ней, и вдруг почувствовала, как он напрягся.
— Иди сюда, — приказал Ник. Мэй поцеловала его в шею и улыбнулась.
Он скользнул рукой ей под воротник, отлепляя от кожи мокрую ткань, погладил пальцами метку — от холодного прикосновения кольца бросило в дрожь. Мэй выгнулась ему навстречу, а Ник поймал ее губы и тоненький вздох, провел зубами по ее нижней губе.
— У меня есть… — прошептала Мэй и забылась в его долгом, жарком поцелуе, пьянея от того, что Ник рядом, заслоняет собой все вокруг. Она готова была биться головой о крышу, чтобы хоть немного прийти в себя, но спохватилась на том, что сама целует Ника и не может оторваться.
— У меня… о боже!.. у меня есть план.
Ее план состоял в том, чтобы стащить с Ника мокрую футболку и пробежать рукой по ребрам, по ремню на поясе, за которым он прятал нож… но через минуту это случилось само собой. Ник присел сбоку, она выпрямилась на локтях, чтобы ему помочь — содрать эту липкую сырость и наконец прижаться к его гладкой коже.
— Похоже, это вошло у тебя в привычку, братец, — произнес голос Алана из потолочного люка. Мэй и Ник застыли. — В следующий раз выбери место поукромнее.
