– «Кинтекс», – продолжал он, – это как супермаркет, где есть все, Том. Нужно устроить беспорядки, стереть с лица земли пару стран, загубить несколько миллионов жизней – просто возьмите кредитку и дуйте прямиком в «Кинтекс». Дешевле не найдете.
Луис улыбался, но я понимал, что на самом деле он буквально пышет от праведного гнева. Так что я на всякий случай огляделся вокруг – и точно: над головами остальной троицы пылал огонь той же праведной ярости.
– Так это с «Кинтексом», – спросил я в надежде услышать «нет», – имел дело Александр Вульф?
– Точно, – ответил Луис.
Вот когда до меня вдруг дошло, что ни один из них, даже Луис, не имеет ни малейшего понятия о том, что такое «Аспирантура», – как, собственно, и о том, чего на самом деле ждут от операции «Сухостой». Сказать по правде, это было жуткое открытие. Эти люди действительно верили, что ведут прямую и честную войну с наркотерроризмом – или терронаркотиками, или как они там это дерьмо называют – в интересах Дядюшки Сэма и Тетушки Всего Остального Мира. Для них это было заурядное цэрэушное дело, без всяких там причуд. Они внедряли меня в одну из второстепенных террористических групп, по простоте душевной веря, что в один из свободных вечеров я обязательно протиснусь в телефонную будку и сообщу им целую кучу имен и адресов.
Водить машину меня учили слепые инструкторы, и осознание этого меня немного потрясло.
Они подробно изложили план внедрения, заставляя повторять каждую стадию по миллиону раз. Я думаю, их очень беспокоило, что, будучи англичанином, я не в состоянии удержать в голове более одной мысли одновременно. А увидев, что я довольно легко въехал во все с первого раза, долго хлопали друг дружку по спине и как заведенные талдычили: «Отличная работа».
После тошнотворного ужина из мясных фрикаделек с «ламбруско», поданного вконец изнуренным Сэмом, Луис с напарниками упаковали свои портфели и, покачав сначала мою руку, а затем покачав головами, влезли в свои автомобили и укатили назад, по вымощенной желтым кирпичом дороге. Я даже не помахал им вслед.
Вместо этого я объявил Карлам, что желаю прогуляться, и прошел через садик позади дома, откуда к реке спускалась чудная лужайка и открывался вид на самый прекрасный из всех изгибов Темзы.
Ночь выдалась теплая, и на противоположном берегу еще тусовались юные парочки и пожилые собачники. Неподалеку пришвартовалось несколько прогулочных катеров. Вода тихонько пошлепывала по обшивке, а иллюминаторы мягко и гостеприимно светились желтым. Смеялись люди, и я даже отсюда чувствовал запах их консервированного супа.
Я был в дерьме по самые уши.
Барнс появился сразу после полуночи. На этот раз он являл собой совершенно иное зрелище по сравнению с нашей первой встречей. Братья Брукс куда-то исчезли, и теперь он выглядел так, словно собирался прямо сейчас нырнуть в джунгли Никарагуа. Штаны цвета хаки, темно-зеленая саржевая рубашка, высокие ботинки «Ред-Уинг». Командирские часы на брезентовом ремешке сменили парадный «Ролекс». У меня было такое чувство, что пару секунд он точно провел перед зеркалом, вооружившись камуфляжной краской. Морщины казались глубже обычного.
Он отпустил Карлов, и мы вдвоем расположились в гостиной, где он выставил полбутылки «Джека Дэниелза», блок «Мальборо» и зажигалку «Зиппо» камуфляжной раскраски.
– Как там Сара? – спросил я.
Наверное, это был дурацкий вопрос, но я должен был его задать. В конце концов, это она являлась причиной, из-за которой я ввязался во всю эту кутерьму, и если бы вдруг выяснилось, что нынче утром Сара попала под автобус или умерла от малярии, я бы мигом вышел из игры. Понятное дело, Барнс ни за что не сказал бы, случись с ней хоть что-нибудь, но всегда оставался шанс догадаться по его лицу.
– Нормально, – ответил он. – С ней все хорошо.
Он разлил бурбон в два стакана и пустил один ко мне по паркетному полу.
– Я хочу поговорить с ней. (Он даже не поморщился.) Мне нужно точно знать, что она в порядке. Что она жива и здорова.
– Я же сказал: с ней все хорошо. Он глотнул виски.
– Я слышал, что вы мне сказали. Но вы – психопат, чье слово не стоит и жалкого ошметка блевотины.
– Вы мне тоже не очень-то симпатичны, Том.
Мы сидели друг против друга, пили виски и курили, но атмосфера явно выпадала за рамки идеальных отношений «агент – куратор» – и с каждой секундой выпадала все дальше и дальше.
– Знаете, в чем ваша проблема? – спросил вдруг Барнс.
– Да, я прекрасно знаю, в чем моя проблема. Моя проблема покупает одежду по каталогу «Л. Л. Бин» и сидит сейчас прямо передо мной.
Он сделал вид, что не слышал. А может, так оно и было на самом деле.
– Ваша проблема, Томас, в том, что вы – британец. – Он принялся забавно вращать головой. Время от времени в шее хрустела какая-нибудь косточка, и Барнс буквально расплывался от удовольствия. – Все, что неправильно в вас, неправильно и на всем вашем богом забытом, зассанном и засранном островке.
– Минуточку, – вставил я. – Я не ослышался? Какой-то придурочный америкашка указывает, что не так в моей стране?
– Вы – нация кастратов, Томас. Куда делись нормальные мужики с яйцами? Возможно, когда-то они и водились, но потом вывелись. Я не знаю, да мне и по фиг.
– Но-но, Расти, полегче. Должен предупредить, что в моей стране под словом «яйца» мы понимаем мужественность. Мы не хотим знать, что под этим понимают американцы, у которых встает каждый раз, когда они произносят «дельта», или «удар», или «надрать задницу». Тут между нами серьезные культурные различия. А под культурными различиями, – должен признаться, кровь у меня чуток вскипела, – мы имеем в виду не расхождения по части нравственных ценностей. Мы имеем в виду: ебать вас всех в жопу посудным ершом!
Ту т он не выдержал и расхохотался. Какой-какой, но подобной реакции я от него не ожидал. На самом деле я очень надеялся, что он попытается ударить меня, так чтобы я смог врезать ему кулаком в шею и умчаться на своем мотоцикле в ночную тьму и со спокойной душой.
– Что ж, Томас, надеюсь, мы достаточно выпустили пар? Как вам, получше?
– Гораздо лучше, спасибо.
– Мне тоже.
Он встал, чтобы наполнить мой стакан, а затем бросил мне на колени сигареты и зажигалку.
– Я буду говорить прямо, Томас. Сейчас вы не можете ни увидеться, ни поговорить с Сарой. Это просто невозможно. Но я прекрасно понимаю, что вы и пальцем не пошевелите, пока не увидите ее. Логично?
Я отхлебнул виски и выбил сигарету из пачки.
– Она ведь не у вас, да?
Он снова рассмеялся. Пора было с этим заканчивать. Как угодно.
– А я никогда и не говорил, что она у нас. А вы что думали? Что мы держим ее в каком-нибудь тайном месте, прикованной наручниками к батарее? Ну же, окажите нам хоть немного доверия, а? Мы этим на жизнь зарабатываем. И дело свое знаем.
