Но когда нормальный ход вещей вдруг сбивается, проверяющая часть может завалить все дело.
О’Нил произнес всего четыре слова: «Заговор с целью убийства».
Для меня было бы правильнее с недоверием вскрикнуть: «Убийства?!» Наверное, очень небольшая группа населения с явными психическими отклонениями заинтересовалась бы предлогом «с». Но из этих четырех слов одно я не должен был выбирать ни под каким видом – слово «заговор».
Конечно, заведи мы нашу беседу по новой, я сделал бы все иначе. Но этого не случилось.
Соломон смотрел на меня. О’Нил смотрел на Соломона. А я уже вовсю орудовал вербальным веником, помогая себе вербальным совком:
– Что за бред вы тут несете?! Вам что, больше заняться нечем?! Если вы намекаете на то, что произошло вчера вечером, то вам – если вы, конечно, прочли мои показания – должно быть прекрасно известно, что я видел этого человека впервые в жизни, что я защищался, подвергнувшись противозаконному нападению, и что в ходе борьбы он… ударился головой.
До меня вдруг дошло, сколь неуклюжей получилась фраза.
– Полицейские, – продолжил я, – заявили, что полностью удовлетворены моим объяснением, и…
Я заткнулся.
О’Нил непринужденно откинулся на спинку стула и сцепил руки за головой. Под каждой из подмышек проступало пятно размером с десятипенсовик.
– Ну естественно, они заявили, что полностью удовлетворены вашим объяснением. А как вы думаете – почему? – спросил О’Нил с ужасно самоуверенным видом. Он подождал моего ответа, но поскольку в голову мне ничего подходящего не лезло, я позволил ему продолжать. – Да потому, что в тот момент им было неизвестно то, что известно сейчас нам.
Я вздохнул.
– О господи! Честное слово, я в таком восторге от нашей милой беседы, что боюсь, как бы у меня кровь носом не пошла. Ну и что же такое офигенно важное вы узнали? С какой стати вам понадобилось тащить меня сюда силком в такое, мягко выражаясь, нелепое время суток?
– Тащить? – переспросил О’Нил. Брови его слились с волосами. Он повернулся к Соломону: – Вы что, тащили сюда мистера Лэнга?
В его манерах вдруг появилась игривость – зрелище, честно говоря, тошнотворное. Соломон, похоже, ужаснулся не меньше моего, поскольку ничего не ответил.
– Моя жизнь в этой комнате угасает на глазах, – сказал я раздраженно. – Нельзя ли перейти к сути дела?
– Очень хорошо, – ответил О’Нил. – То, что полиции не было известно тогда, а нам известно сейчас, заключается в следующем. Неделю назад у вас состоялась тайная встреча с канадским торговцем оружием по фамилии Маккласки. Упомянутый Маккласки предложил вам сто тысяч долларов при условии, что вы… устраните Вульфа. Нам известно, что вы появились в лондонском доме Вульфа, где столкнулись с человеком по фамилии Райнер, он же Уайатт, он же Миллер, законно нанятым Вульфом на должность личного телохранителя. Нам также известно, что в результате вашего столкновения Райнер получил тяжкие телесные повреждения.
Мне показалось, что мой желудок сжался до размеров и плотности мячика для игры в крикет. Капля пота неуклюже ползла вниз по спине, словно начинающий альпинист-любитель.
О’Нил продолжал:
– Нам известно, что вопреки истории, которую вы изложили полиции, вчера ночью в службу «999» поступил не один, а два телефонных звонка: первый – в «скорую», а уже второй – в полицию. Звонки были сделаны с интервалом в пятнадцать минут. Нам известно, что вы сообщили полиции вымышленное имя, – по причинам, которые нам пока не удалось установить. И наконец, – он взглянул на меня, будто плохой фокусник, собирающийся извлечь кролика из шляпы, – нам известно, что четыре дня назад на ваш банковский счет в Суисс-Коттедже поступила сумма в двадцать девять тысяч четыреста фунтов стерлингов, что эквивалентно пятидесяти тысячам долларов США. – Он захлопнул папку и улыбнулся: – Ну как, достаточно для начала?
Я сидел на стуле посреди кабинета. Соломон ушел за кофе для нас с О’Нилом и ромашковым чаем для себя. Земной шар вращался уже не столь стремительно.
– Послушайте, – сказал я, – ведь это же совершенно очевидно. Я не знаю, по какой причине, но кому-то очень хочется меня подставить.
– Тогда объясните, пожалуйста, мистер Лэнг, почему это умозаключение кажется вам таким уж очевидным?
К О’Нилу вернулась прежняя манерность. Я глубоко вдохнул.
– Ну, во-первых, мне абсолютно ничего не известно об этих деньгах. Честное слово. Их мог перевести кто угодно, из любого банка мира. Проще пареной репы.
О’Нил уже вовсю устраивал новое шоу: медленно открутив колпачок с классического позолоченного «паркера», он принялся сосредоточенно строчить в своем талмуде.
– И потом, есть еще дочь, – продолжал я. – Она видела нашу схватку. И подтвердила мои показания вчера вечером. Почему вы не доставили сюда ее?
В этот момент приоткрылась дверь и в кабинет спиной всунулся Соломон, балансируя тремя чашками. Он успел уже где-то избавиться от своего коричневого плаща и теперь щеголял в такого же цвета кардигане на молнии. О’Нила одежда подчиненного явно раздражала, даже мне было ясно, что наряд Соломона абсолютно не вписывается в обстановку.
– Заверяю вас, мистер Лэнг, мы непременно побеседуем с мисс Вульф при первой же подходящей возможности, – ответил О’Нил, осторожно отхлебнув кофе. – Однако именно вы, мистер Лэнг, в первую очередь являетесь причиной беспокойства моего департамента. Именно к вам, мистер Лэнг, обратились с предложением совершить убийство. С вашего согласия или без такового, но деньги были переведены именно на ваш банковский счет. Именно вы появляетесь в доме объекта и едва не убиваете его телохранителя. После чего именно вы…
– Минутку, – перебил его я. – Можете вы подождать всего одну долбаную минутку, в конце-то концов?! Что это еще за херня про телохранителя? Вульфа даже не было дома.
О’Нил окинул меня до омерзения невозмутимым взглядом.
– Я хочу сказать: как может телохранитель охранять тело, которое даже не находится в одном с ним здании? По телефону? Это что, какой-то новый вид цифрового телохранительства?
– То есть вы обыскивали дом, мистер Лэнг? – поинтересовался О’Нил. – Вы проникли в дом и осмотрели его в поисках Александра Вульфа?
На его губах заиграла улыбочка.
– Его дочь сообщила мне, что отца нет дома, – отрезал я раздраженно. – И вообще, не шли бы вы куда подальше.
О’Нила слегка передернуло.
– Как бы то ни было, – сухо проговорил он, – при сложившихся обстоятельствах вы явно заслуживаете нашего бесценного времени и сил.
Я по-прежнему ничего не понимал.
– Почему? Почему вашего, а не полиции? Что такого особенного в этом Вульфе? – Я перевел взгляд с О’Нила на Соломона. – И, коли уж на то пошло, что такого особенного во мне?
На столе заверещал телефон. Отработанно-манерным движением О’Нил схватил трубку и поднес ее к уху, мастерски забросив шнур за локоть. Во время разговора он не сводил с меня взгляда.
