– Что за крик? – Дверь за Ольгиной спиной
резко распахнулась, и высокий плотный человек вошел в кабинет
Мыльникова. – Что тут у вас, Николай Николаевич?
Мыльников подскочил за своим столиком и сделал
попытку встать во фрунт. Но стул отодвинуть по причине тесноты было некуда, и
опер застыл в полусогнутом положении.
– Извините, товарищ Васильев. Это вот Ольга
Михайловна Еремеева, я вам говорил, ну, дело с Фондом занятости. Мы тут
обговариваем детали нашего будущего сотрудничества. Ольга Михайловна фактически
уже согласилась…
– Нет! – закричала Ольга так, что даже
закашлялась. – Нет! Я не согласилась!
Это были последние связные слова, которые ей
удалось произнести. Дальше в памяти мало что сохранилось – какие-то обрывки все
на ту же тему Азефа и попа Гапона, и искушения малых сих, и мести взяточников
ей, провокаторше, и о недостойном обращении с законом, который все-таки не
дышло, как бы ни старался ее уверить в противном товарищ Мыльников. Вроде бы
выкрикнуто было также и о том, что министры-президенты страну всю разворовали,
а вы, милиционеры, прыщики выдавливаете там, где их видом не видали, слыхом не
слыхали, гоняясь за нищими училками и врачами, которые лишний нулик к своей
зарплате пририсовали, чтобы пособие по безработице побольше получить. Вам,
дескать, надо профилактикой преступлений заниматься, а не ловушки на кроликов
ставить там, где охотятся тигры. Профилактикой, понятно вам? Кажется, не
обошлось и без упоминания о штрафах за безбилетный проезд…
Может, она и еще о чем-то вопила, Ольга потом
не помнила. Но постепенно до ее сознания стало доходить, что в кабинете звучит
не только ее пронзительный крик, но и еще один голос – негромкий, спокойный и
настойчивый, который безостановочно твердит:
– Тише. Тише, прошу вас. Успокойтесь.
Успокойтесь, Ольга Михайловна, ну не надо так…
Сначала эти слова не имели никакого смысла, но
постепенно Ольга начала не только слышать, но и видеть – серые встревоженные
глаза, морщины на лбу, мягкие волосы, которые все время падали на этот лоб, и
человек досадливо отводил их.
Ольге стало неловко, она замолчала. Человек
улыбнулся с таким явным облегчением, что ей захотелось провалиться сквозь
землю. Это ж надо, как она его напугала!
– Все, ну все, – сказала она, стыдливо
отводя глаза. – Все прошло.
– Ну, вот и хорошо, – мирно сказал
он. – Вы теперь домой идите. Может, вам такси вызвать? Или на маршрутке
доберетесь?
– На троллейбусе, – уныло уточнила Ольга
еще хриплым голосом. – А завтра во сколько приходить? Я же сказала, что не
буду…
– Да я слышал, слышал, – махнул рукой
человек, снова убирая волосы со лба. – Не будете. Тем паче что надобности
такой нет. Вы просто идите домой, вот и все.
– И завтра не приходить? – недоверчиво спросила
Ольга.
– Ни завтра, ни послезавтра.
– А как же это… мелкое и среднее
мошенничество?
– Никак. Вы деньги вернули? Заявление в Фонде
написали, что снимаетесь с учета и просите больше вам ничего не переводить?
– Да.
– Ну и все, и бог с вами. Идите, идите!
– А Николай Николаевич сказал, что мне возврат
денег не будет зачтен судом, – Ольга все еще никак не могла поверить
своему счастью.
Человек с мягкими волосами воздел очи
горе́.
– Николай Николаевич ошибся, – сказал он
устало. – Бывает же, что человек ошибается, правда? И до свидания, нам тут
еще надо немножко поработать.
– Извините! – Ольга метнулась к
двери. – Извините, ради бога! Я тогда и правда пойду. До свидания!
– Всего доброго, – сказал незнакомец.
– Всего доброго, – тихим эхом отозвался
Мыльников, не глядя на Ольгу.
Она тоже не удостоила его прощальным взглядом.
Вышла в коридор на ватных ногах, все еще не в силах осмыслить чудо, которое с
ней произошло.
Кто этот всевластный спаситель? Может, сам
господь бог послал ей на помощь своего ангела? В этот миг взгляд ее упал на
дверь, мимо которой она проходила, и Ольга прочла на табличке: «Начальник
отдела по борьбе с экономическими преступлениями Васильев М.И.»
Васильев… Бог ты мой! Да ведь Мыльников назвал
этого человека «товарищ Васильев»! То есть на помощь Ольге бог послал не
ангела, а кое-кого покруче – мыльниковского начальника!
Господи, а говорят, у всех милиционеров
окостенелые сердца и души. Начальник отдела, подумать только, ради какой-то
мелкой (или все-таки средней?) мошенницы взял на душу такой грех – отпустил ее
на свободу, а Ольга его даже не поблагодарила толком. Точно – даже спасибо не
сказала. Надо вернуться и…
Все внутри у нее заледенело при мысли, что
придется возвратиться в тот ужасный кабинет с палачихой-традесканцией, только и
ждущей небось, когда Ольга снова окажется в ее власти. Опять увидеть усталые,
но… усталые, словом, глаза Мыльникова? Жутко не хочется! И даже спасителя
своего видеть Ольге не хотелось, однако неблагодарность никогда не принадлежала
к числу ее многочисленных недостатков, а потому она сделала довольно неуклюжий
поворот и прокралась к двери кабинета 313.
«Чего ж я крадусь как дура?» – мысленно
спросила Ольга то ли себя, то ли кого-то другого – и тут же получила прямой и
непосредственный ответ.
– А что мне прикажешь делать, – донесся
до нее свирепый голос, в котором она едва узнала ласковый, успокаивающий
баритон Васильева, – после того, как ты мало что операцию провалил, так
еще и разболтал ей все? Разболтал ведь? Она знала, что ей конкретно предстоит
делать? Знала, знала, не юли. А ведь она деньги вернула, заявление в Фонд
написала. Ты ж понимаешь, что ее теперь даже первокурсник с юрфака на суде
отмажет. Да какой суд! Передай только дело в прокуратуру – тебя на смех
поднимут. Все, она теперь чиста. Зачем ты ее дожимал, ну зачем? И вот добился!
Скажи спасибо, если эта истеричка сейчас не пойдет в какую-нибудь поганую
газетенку или вовсе в «Итоги дня», не заложит нас и грязью не обмажет. А если
донесет Сафьянникову из районной администрации, на которого ты лапу готовился
наложить? Извини, но жаль, что не могу дать тебе по физиономии за твою дурь.
Придется выговором ограничиться, но это будет оочень строгий выговор, понял?
Ответа Мыльникова Ольга ждать не стала. Она
сделала проворный разворот и, чуть касаясь ногами пола, понеслась к лестнице.
