Земляк оставил набитые деньгами баулы в
развалюхе, которую снимал Алим на окраине Северо-Луцка, поехал куда-то по своим
торговым делам, а назад не вернулся: сшиб его грузовик, да сразу насмерть. Земляк
был одинокий, и Алим законно счел себя его наследником. Слава богу, эта
огромная сумма не сбила его с ног окончательно, а странным, мгновенным образом
отрезвила и заставила взяться за ум. Уже через полгода Алим контролировал новый
промтоварный рынок, открывшийся в бойком месте Северо-Луцка, сплотив вокруг
себя разрозненные татарские группировки, а когда начинались разборки, всегда
выходил из них победителем, бормоча при этом: «Реванш за Арскую башню!»
[7]
Потом он передал дела на рынке помощникам, а сам увлекся ночными клубами. И все
ему удавалось, ни в чем не было провалов, даже кризис 1998 года пошел на
пользу, потому что его приятель, банкир, человек Киндер-сюрприза и Чужанина,
был загодя предупрежден этой сладкой парочкой подлецов о скором дефолте и успел
предупредить своих, что доллар днями скакнет на непредставимые высоты. В итоге
не только Чужанин и его подельник нажились на народной беде, но и мелкота
провинциальная, жуки-навозники вроде Алима и иже с ним.
Конечно, Алим Минибаевич не трепался на всех
углах, откуда у него взялся стартовый капитал, а скромно шутил: Аллах-де
послал. Знали историю его внезапного обогащения только два человека, а если
точно: старинный приятель Васька Крутиков и, конечно, Надька.
Как бы Васька ни относился к любовнице Алима,
какими бы словами ни костерил ее (некоторые, типа «прошмандовка», Валентина
услышала впервые в жизни), даже и он не мог не признать: с тех пор как Алим и
Надька стали жить вместе, девочка-стриптизерша превратилась из Золушки в
настоящую принцессу. Холодноватая, чеканная красота и ледяные манеры придавали
ей вид настоящей леди – по меркам Северо-Луцка, понятное дело, однако и у
высоких гостей Алима частенько отвисали челюсти, когда она появлялась. Фигура
точеная, темно-рыжие волосы годятся для рекламы какого угодно шампуня, глаза
бьют насмерть, одета великолепно – словом, умри, Голливуд! Алим по ней сначала
просто сходил с ума и даже потом, когда чувства поостыли и превратились больше
в партнерские отношения, ни за что не отпускал Надьку от себя. Единственное,
из-за чего они ссорились, так это из-за Веселого Роджера (Надька пса с трудом
терпела, да и тот держал по отношению к ней этакий вооруженный до зубов – в
полном смысле слова! – нейтралитет, позволяя кормить себя и выгуливать в
отсутствие Алима, но боже упаси погладить!) и из-за некоторых пристрастий
Алима.
Валентина поняла, что Васька имеет в виду какие-то
сексуальные выверты. Да, Алим всегда был большим баловником на сей счет, пожив
с ним, Валентине и Камасутру читать не надо было. Другое дело, что она по жизни
оказалась женщиной очень скромной, чуть не до фригидности, была уверена, что в
койку надо ложиться, только если хочешь ребеночка заделать, а если дети уже
есть, то спать можно и отдельно. Но, выходит, и женский секс-символ
Северо-Луцка, эту самую Надьку, Алим в конце концов тоже достал своими
штучками… В чем эти самые штучки заключались, Васька не говорил: молчал, как
Кочубей на пытке, сколько ни лезла к нему с расспросами Томка – и по
Валентининой просьбе, и по собственному неуемному любопытству. Все-таки к нему,
Алиму, у Васьки не было никаких претензий, тот помог старинному дружку вылезти
из непролазной совдеповской нищеты, кое-как обжиться, ну а если потом Надька
кинула Крутикова, так ведь Алимовой вины в том нет. Значит, и трепать о нем
языком избыточно не стоит. Вот хаять Надьку – это пожалуйста, это сколько душе
угодно!
Васька ее хаял с утра до вечера, поэтому
Валентина, казалось, знала каждую ее черточку наизусть: и цвет глаз, и походку,
и манеру вздергивать брови, глядя на тебя сверху вниз, словно ты самое пустое
место в мире.
И когда перед чугунными воротами, за которыми
в живописном беспорядке возвышались черные, словно бы тоже из чугуна отлитые,
старые, ветвистые, пока еще голые яблони, остановился черный «мерс» и из него
вышла высокая рыжеволосая женщина в скромненьком жакетике, Валентина ее узнала
сразу. Но только она не ожидала, что Надька окажется такой красивой и
совершенно не вульгарной. Даже язык не поворачивался назвать ее просто Надькой.
Надежда, вернее, Надежда Сергеевна – и никак иначе. И в самом деле – настоящая
леди! Это было как удар, как открытие, что ее черненький жакетик только на
первый взгляд кажется скромненьким, а ведь это серебристая норка, и не
лапки-хвостики какие-нибудь, а цельные пластины: не жакетик – целое состояние.
Да и сама Надькина красота стоила, конечно, целое состояние: всякие там капсулы
от «Элизабет Арденн» для век и лица, то-се…
Охранник сиреневого дома, который только что
вовсю демонстрировал плохо одетой, истерически взвинченной, заплаканной женщине
то самое мурло мещанина, о котором еще Маяковский писал в поры незапамятные,
теперь вдруг превратился в интеллигентного и рыцарственного секьюрити – ну ни
дать ни взять благородный телохранитель Кевин Костнер! Разлетелся к
приближающейся даме на полусогнутых, аж оскальзываясь от усердия на слишком
гладкой плитке, которой был вымощен двор. Такой пол в ванной или туалете можно
выложить, а они – двор вымостили. Деньжищ небось угрохали!
– Надежда Сергеевна, тут женщина вас
добивается, – заюлил охранник. – Говорит, у нее к вам очень важное и
срочное дело. Прикажете пропустить? – И его палец завис над кнопочкой
пульта, которым открывалась дверь в подъезд.
Рыжая бросила на него такой взгляд, что диво,
как не отсох у несчастного пальчик! Охранник сделался кумачового цвета и, по
роже видно, уже начал прощаться с тепленьким местечком. В это время из-за спины
Надежды вышел широкоплечий, рукастый парень со злым лицом закоренелого абрека.
«Руслан, Надькин цепной пес, почище любого
Роджера будет!» – вспомнила Валентина описание Васьки Крутикова.
– Вы извините, – обратился к ней «пес» –
вполне, впрочем, мирно, негромким, вежливым голосом, – тут охранник
допустил небольшую ошибочку. Без разрешения жильцов дома во двор входить
нельзя. Не затруднит ли вас выйти на улицу, и там мы выслушаем все, что вы
хотели сказать Надежде Сергеевне.
Валентина от изумления впала в некий ступор и
даже не заметила, как Руслан подцепил ее под локоток и повлек обратно к
калитке, в которую ее так неосмотрительно впустил охранник.
Ну это уж, знаете ли… Вспыхнувшее возмущение
вернуло Валентине голос.
– А что, во дворе мы поговорить не
можем? – спросила она задиристо, пытаясь освободиться от руки Руслана,
однако хватка у того была железная, и он так и не выпустил Валентину, пока
натурально не выволок ее за ворота, куда уже выскользнула Надежда. Теперь «Снежная
королева» стояла, сунув руки в карманы и зябко поводя плечами: откуда ни
возьмись налетел порыв по-зимнему пронизывающего ветерка.
