Родион увидел, как взлетели брови Ольги, и
ощутил, что его собственные брови ведут себя аналогично. «Наверное, он ее с
кем-нибудь перепутал», – пришло на ум единственное разумное объяснение. В
это мгновение открылась ранее запертая дверь, и в приемную вышел высокий, очень
худой («Они тут все на диете, что ли?!») доктор в сопровождении двух омоновцев.
Один вел на поводке большую овчарку, которая сердито скалилась, прихрамывая на
правую переднюю лапу – видимо, опухшую. Глаза ее были угрюмы, да и лица
омоновцев не выражали радости.
– Значит, этот рентгенкабинет где-то в конце
Кировского проспекта? – спросил ладный черноволосый паренек. – Мы
прямо сейчас туда сгоняем, снимок сразу вам привезем.
– Снимок получите на другой день, да я и без
всякого снимка вам говорю, что у собачки опухоль надкостницы, – утомленно
сказал доктор. – Если остеома, как я подозреваю, ну, если злокачественная
опухоль, то это, считайте, сразу на тот свет. Боли у нее начнутся адские, свищи
пойдут, прогниет вся. Это у немцев, ну, у немецких овчарок обычная хворь –
опухоль запястья, на передней лапе.
– Жалко собачку, жалко, – с тоской сказал
второй омоновец, стриженный «под нуль», щекастый и немножко лопоухий. –
Неужели это никак не лечится?
– Есть один германский препарат, но он страшно
дорогущий, его только очень богатые люди могут себе позволить, да и все равно
потом собакам нельзя лапу нагружать. Ей служебной собачкой больше не быть. А вы
же хотите, чтоб она не только жила, но и служила, верно?
– Хотим, – кивнул черноволосый. –
Хотеть не вредно… Ладно, все-таки съездим на рентген. Может, вы и ошиблись.
– Дай бог, буду только рад, – вежливо
отозвался доктор. – А у вас что? – обратился он вроде бы к Родиону,
однако рассеянным взглядом скользнул по Ольгиным ногам. Может, высматривал, нет
ли заодно и у нее, господи помилуй, какой-нибудь опухоли?
Однако Ольгины ноги были в полном порядке, а
точнее, это были совершенно исключительные ноги: длинные, стройные, с изящными
лодыжками, обутые в красивые испанские ботиночки. Нелегко было осудить доктора
за то, что тот надолго увлекся разглядыванием то ли ботиночек, то ли ножек. Сам
Родион на эти привлекательные объекты пялился уже не первый день и не то чтобы
привык к ним, но уже освоился с ними, а потому замечал и кое-что еще в
окружающем пространстве. Так, например, он уловил отчаянный, просто-таки
панический взгляд фельдшера Сереги, адресованный Ольге. И совершенно
однозначный жест, призывающий к молчанию: торопливо прижатый к губам палец.
Что за шутки? Судя по растерянным глазам
Ольги, она тоже ничего не понимала. И вдруг до Родиона дошло: фельдшер просит
их не проболтаться о несусветной сумме гонорара, полученного с хозяина
Мурысеньки.
Нашел о чем беспокоиться, милый. Флаг тебе в
руки! Если клиент позволяет себе такой прикид, значит, он сотенными бумажками
кошачьи туалеты устилает, чтоб меньше запаха было.
– Слушаю вас, – уже нетерпеливо сказал
доктор. – Кого привезли? Кошку, собаку? Или на дом хотите вызвать? Но
знаете, у нас все болеют, выбраться я смогу только вечером, а в нерабочее время
у нас двойной тариф.
Родион чуть не хмыкнул. Вот уж два сапога
пара!
– Мы по другому вопросу, – наконец
собралась для ответа Ольга. – Видите ли, мы с вами коллеги. Я работаю в
ветлечебнице в Нижнем Новгороде, Ольга Еремеева меня зовут.
– Как в Нижнем Новгороде? – внезапно
подал голос фельдшер, но тут же спохватился и прикусил язык.
– А что вас так удивило? Мы со… знакомым тут
проездом, по делу.
Заминку мог уловить только Родион. И только
его эта заминка могла так глупо, по-мальчишески, ну просто-таки по-пионерски
воодушевить.
– То есть вы зашли посмотреть, как у нас дело
поставлено? – весело спросил доктор, явно радуясь возможности потрепаться
с хорошенькой коллегой. – Уверяю, что разницы практически никакой. То же
безденежье, та же нищета. Крыша течет, материалов нет, даже кетгут приходится
на свои деньги покупать.
– Это мне знакомо, – кивнула
Ольга. – Вы правы – везде одно и то же. Но у меня, строго говоря, вопрос
другой. Я пишу кандидатскую диссертацию, которая посвящена гидрофобии. К
сожалению, то есть, конечно, к счастью, у нас в Нижнем случаи гидрофобии
чрезвычайно редки. Мне практически не на что ссылаться. Вот пришла о помощи
просить, может быть, что-то подскажете.
– Кандидатскую пишете? – с уважением
протянул доктор. – Ну и ну! Уважаю. А я вот никак не соберусь засесть. Как
подумаешь, что надо будет кандидатский минимум сдавать, так и за диссертацию
браться не хочется. Но женщины, конечно, более организованные, более
дисциплинированные существа. Однако же темочка у вас не больно-то женская.
– А вы бы что, предпочли, чтобы я занималась
маститом у крупного рогатого скота? – неприязненно возразила Ольга. –
Вообще нашу работу не назовешь женской, не правда ли? Ну а значит, глупо искать
какие-то особые «дамские» темочки. Так как у вас насчет бешенства?
Во время этой коротенькой перепалки Родион не
без любопытства наблюдал за метаморфозами, которые происходили с физиономией
фельдшера Сереги. Сначала она была просто очень бледной, потом вдруг начала
желтеть. Потом вспыхнула кумачом. Не составляло труда угадать, что переговоры
Ольги и доктора очень волнуют Серегу. Настолько, что он просто-таки не может с
собой справиться. И, пожалуй, та несчастная сотенная тут ни при чем. А что при
чем? С чего мужик так дергается?
– Насчет бешенства… – Доктор задумчиво потер
переносицу. – У нас тоже негусто. Впрочем, был в прошлом году единичный
случай. Единичный и в то же время типичный. Собаку на дачном участке укусила
лиса, к счастью, хозяева вовремя заметили неладное, она еще никого не успела
покусать. Привезли псину к нам, держали в отдельной клетке, Сергей Сергеевич за
ней присматривал, ну а когда признаки стали слишком явными, мы ее, сами
понимаете, ликвидировали.
Названный Сергей Сергеевич приобрел уже
темно-багровый оттенок лица, однако доктор стоял к нему спиной и ничего не
видел. А Родион продолжал наблюдать за этими причудливыми метаморфозами.
Наблюдал – и кое-какие догадки забрезжили у него в голове.
– Случай с лисицей у нас тоже был, –
кивнула Ольга. – Три года назад. Правильно вы говорите – история
достаточно типичная. Значит, у вас это в прошлом году произошло? А когда
именно, не подскажете?
– Когда, когда… В мае, а, Сергей Сергеич? Или
в апреле?
– Не помню, – буркнул фельдшер, резко
уходя в процедурную, откуда немедленно донесся звон стекла и жуткий запах
денатурата.
– Разбил, что ли?! – ахнул доктор,
заглядывая туда.
Ольга и Родион обменялись мгновенными
взглядами.
