Егор встряхнулся, сообразив, что какой-то
волшебной силой уже облачен в спасательный жилет, всунут в некое подобие
упряжи, к его поясу уже пристегнут трос, тянущийся к лодке, а к упряжи
прикреплены стропы параплана. Тощий араб («бермуды» больше не спадали, точно
приклеились к его бедрам, а может, он сообразил наконец покрепче затянуть
завязки) давно и настойчиво добивался его внимания, пытаясь что-то объяснить.
Его англо-франко-немецкая трескотня была совершенно неудобоварима, и Егор с
сожалением покачал головой, ответив почему-то на испанском (с другой стороны,
из пяти слов, которые он знал по-испански, два были именно эти):
– Но компрендо! Не понимаю!
– Он говорит, что вам надо следить за
лодкой, – произнес по-русски негромкий женский голос, и Егор почувствовал,
что его голые руки покрылись мурашками.
«Надюшка»! Стоит рядом, смотрит на него своими
холодноватыми серо-зелеными глазами, спокойно смотрит, как на незнакомого
человека, спокойно звучит ее голос:
– Он говорит, что, когда вы окажетесь вон у
той горы, где буквы, вы должны обратить внимание на лодку. Парень, который
ведет ее, махнет вам рукой, и по этому знаку вы должны очень сильно потянуть
вот за эту стропу. Вот здесь, где привязана зеленая тряпочка.
«Надюшка» подергала зеленый лоскут,
привязанный к стропе параплана над левым плечом Егора.
– Параплан после этого повернет и полетит в
обратную сторону. Теперь уже смотрите на берег и, когда махнет рукой этот
парень, – она указала на араба, – тяните за правую стропу. Вас снова
развернет, а потом начнется снижение.
– Спасибо… Надя, – сказал Егор.
Глаза ее чуть сузились, брови взволнованно
дрогнули, хотя что он такого сказал? Ее как бы Надеждой Гуляевой зовут, имя ее
он уже не раз слышал. Но оба они знали, что в его словах – скрытая издевка, что
эта простенькая благодарность так и утыкана намеками, словно ловчая яма –
кольями, и оба чуют опасность, исходящую друг от друга, и выжидают, выжидают…
чего?
– Поехали-поехали? – с лучезарной улыбкой
спросил араб. – Гос-по-ди по-ми-люй?
И перекрестился слева направо, двумя пальцами,
как крестятся католики, к примеру, не любимые Егором поляки.
– Холера ясна! – с ненавистью улыбнулся
тот. – Поехали!
Араб махнул рукой парню в лодке. Трос на
мгновение ослаб, тяжесть параплана потянула Егора назад, он осел на корточки,
но тотчас трос начал подбираться, натягиваться, и Егор, так же полусидя,
странно перебирая ногами, прыгая в основном на одной здоровой, потащился по
берегу, постепенно приподнимаясь, приподнимаясь… Пенистая волна коснулась его
ног, это прикосновение показалось ледяным, пугающим… но пугаться уже было
некогда, потому что трос резко натянулся, и Егор начал стремительно, неудержимо
взмывать ввысь. Полоса берега осталась позади, теперь впереди лежала только
изумрудная, в туманно-серебристой дымке гладь океана, небо было впереди,
высокое-превысокое, и Егор вдруг враз все забыл, сошел с ума от счастья и чуть
ли не со слезами завопил, повиснув между небом и морем, захлебываясь ветром и
солнцем:
– Ура! Я лечу! Я ле-чу!
Помнится, в известной детской сказке именно
так орала лягушка-путешественница – прежде чем сорваться с вышины и грянуть
наземь.
Ольга Еремеева
Апрель 2001 года, Северо-Луцк
Говорят, случайностей в жизни не бывает.
Вообще! Все, дескать, закономерно и обоснованно. И то, что нам кажется
прихотливой игрой легкомысленного господина по имени Случай, не более чем
тщательная разработка расчетливой интриганки по имени Судьба. Начиная с
сегодняшнего вечера Ольга готова была в это поверить. Тем более что Судьба
все-таки женщина. И козни ее, направленные во благо, во зло ли, должны быть
чисто женскими. А значит, поначалу кажущимися несерьезными, мелочными,
безобидными. Скажем, порвутся у тебя колготки в самый ответственный момент
жизни – и все, пиши пропало: свидание испорчено или вовсе не состоялось, ты
опоздала на деловую встречу, и конкурент успел перехватить выгодный контракт,
маршрутка ушла без тебя и… Вечером, из теленовостей, узнаешь, что «пазик»
перевернулся на мосту. И ты смотришь на стонущих, окровавленных людей и понять
не можешь, как из-за такой чепухи, как порвавшиеся некстати колготки (а они
рвались когда-нибудь кстати?!), ты умудрилась остаться в живых?
Для мужчин эти разговоры – звук пустой, но
всякая женщина отлично знает, какую роковую роль частенько играют в жизни
колготки. И понимает существенную разницу между третьим и четвертым размерами.
В ширину они практически одинаковы. А вот в длину чуточку не совпадают. Ровно
настолько, чтобы женщина, привыкшая носить размер четвертый, в третьем
чувствовала себя некомфортно и постоянно испытывала искушение подтянуть
сползающие с бедер колготки. А в укромных уголках, оглянувшись, не видит ли
кто, принималась-таки их поддергивать. Кончаются эти бесплодные усилия всегда
одинаково: дернешь чуточку посильней – и «российская сенсация» вся покрывается
стремительно удлиняющимися стрелками. И ты смотришь на них дура-дурой,
совершенно не представляя, что теперь делать. Потому что на дворе одиннадцать
вечера, все магазины закрыты, а запасные колготки ты с собой не взяла. Шелковая
сумочка, которую тебе одолжила Роза в дополнение в неприличному мини-платьицу,
вмещает только крошечную расческу, пудреницу, помаду, твой паспорт (по ночным клубам
часто шмонает милиция с проверками документов, тут рисковать и больно-то
анонимничать не стоит!) и вложенные в него четыре купюры: две бумажные – по сто
баксов и две «деревянные» – пятисотка и сотенная. Нет там места для коробочки с
колготками! А раз так – забавное какое выражение, правда? Раз так… «растак тебя
и перетак!» – все старания твои собственные, Родиона и Розы пошли насмарку
из-за того, что ты, покупая днем колготки, недосмотрела и вместо четвертого
размера взяла третий. Почему? Случайно? Или, как говорится, «судьба такая»?
Даже в темноте заметно, как белеют коленки
сквозь дырки. Полный кошмар. В таком виде и в вытрезвитель небось не возьмут,
не то чтобы пустить в ночной клуб.
Ольга осторожно приблизилась к крыльцу
«Бой-френда» и всмотрелась в широкоплечие фигуры охранников. Мужикам заморочить
голову – не штука, но вот этой Жанне, о которой особо предупреждала Роза, вряд
ли удастся.
– Холодно, мужики, давайте закроем
дверь, – послышался в это время голос одного из охранников. – Кому
надо – постучат.
Дверь захлопнулась, стало совсем темно.
