Ольга прислонилась к шершавой бетонной стене,
почти физически ощущая, как уходит время. Родион, конечно, уже беспокоится.
Давно миновали двадцать минут после его прихода в «Бойфренд». Думает, Ольгу не
пропустила охрана, а тут такая глупость… Ничего трагического, понятное дело, не
произойдет, если Ольга вернется к Розе. Но до чего любопытно было посмотреть на
эту самую Надежду! И не хочется оставлять Родиона одного в таком месте.
Ну в каком – таком? В опасном? Чем же для него
опасно посещение ночного клуба? С точки зрения развития сюжета их поисков –
ничем, потому что ни Надежда, ни Руслан представления не имеют, что Васька
Крутиков послал к Снежной королеве «шпионов». Об их существовании никто
представления не имеет. Значит, тревога имеет другие корни? Совсем другие? Ты
видишь опасность в том, что Родион находится в таком грязном месте, где
возможно все, куда люди приходят именно за нечистыми, ни к чему не обязывающими
удовольствиями, и тебе почему-то невыносимо, страшно, смертельно подумать –
даже просто подумать! – что Родион может поддаться искушению отведать этих
удовольствий…
Нет, не в том смысле, что его интересуют
мальчики, это даже и вообразить невозможно. Но ведь в «Бой-френде» полно не
только мальчиков, но и девочек…
Ну да. Он будет ждать Ольгу, потом махнет на
нее рукой, поняв, что она не придет, выпьет, одуреет и накинется на
какую-нибудь доступную красотку. А если она все же прорвется в клуб, то будет,
как ревнивая жена, бдить за ним неусыпным оком и сдерживать его естественные
порывы?
При мысли о «естественных порывах» молодого
одинокого красивого мужчины ее настроение испортилось окончательно. А почему?
Какие у тебя права на него вообще и на его потребности – в частности? Опять
навоображала себе невесть чего – в точности как было с Денисом. Ну разве можно
всерьез воспринимать взгляды – только взгляды, даже не слова! Родион ничего не
говорил – только смотрел, а ты уж решила…. Он смотрел на тебя не как на
женщину, он видел делового партнера, соратника, боевую подругу, вот кого. А ты
размечталась! А ты с трудом скрывала огорчение, что он не начал тебя лапать еще
«У Ганса», что был воплощением корректности при всех последующих встречах и
совершенно не стремился воспользоваться преимуществами СВ, в котором вы ехали в
Северо-Луцк. От непонятной, никчемной, необоснованной, а оттого еще более
горькой обиды ты держалась холодней Снегурочки – небось даже Снежная королева
Надежда Гуляева позавидовала бы! – сама понимая при этом: даже если и
возникли у мужика какие-то поползновения, ты их придушила своей льдистостью
просто-таки в зародыше. Но поделать с собой и со своей бешеной гордыней Ольга
ничего не могла.
Ну вот теперь и стой под крылечком этого
поганого кабака, и переживай, и кляни себя, и мучайся от ревности, представляя,
как он там… а ты тут, в рваных колготках. Дура, дура, главное, винить некого,
кроме себя, где были твои глаза, когда ты цапнула эту коробочку с третьим
номером?!
Секундочку! А кто сказал, что ты должна носить
на себе эту рванину? Снять их к черту, да и все! Может, у нее такие прозрачные
чулочки. Сейчас ведь во всем моден «эффект голого тела». Охранники небось и не
поймут, голые ноги или нет. А если начальница секьюрити Жанна и в самом деле
активная лесбиянка, у нее голоногая девица вызовет повышенную симпатию, а
совсем не отвращение и настороженность. Может рискнуть? Главное ведь –
прорваться внутрь, а там, судя по всему, интимный полумрак, никто и внимания не
обратит, есть на очередной девульке колготки или нет их. И вообще, может быть,
сейчас в Европах и Америках мода такая – в разгар студеной весны шляться
практически босиком!
Ольга уже начала задирать узенькую
коротюсенькую юбчонку, чтобы стащить колготки, как вдруг сзади послышался шорох
шин по асфальту. Она едва успела одернуть подол и выпрямиться, как ее осветил
свет фар, и мимо, мягко оседая на выбоинах, почти бесшумно проплыл черный
приземистый автомобиль. Ольга порскнула в сторону, в темноту, с ужасом думая,
что шофер, конечно, видел ее с наполовину задранной юбкой и принял за
какую-нибудь бесстыдницу, которая решила прямо здесь, на углу, присесть
пописать. Сты-до-бища…
Автомобиль остановился, хлопнула дверца, потом
другая. Послышался стук каблуков, холодноватый, неприязненный голос:
– Опять держите дверь закрытой? Сколько раз
повторяла: двери настежь, охрана на пороге, все подходы просматриваются.
– Надежда Сергеевна, ребята мерзнут. – В
мужском голосе звучали примирительные интонации.
– Мерзнут?! Пусть одеваются теплее. Забыли,
как мы брали «Голливуд»? Вот при таких же запертых дверях, при таком же
безмятежном покое. Хотите, чтобы и нас так же взяли? Руслан, договоримся: это
мое последнее замечание. Еще раз вижу такую картину – увольняю к черту всех!
Так им и передай.
– Хорошо.
Каблуки простучали по ступенькам, послышался
звук открываемой двери, торопливые, заискивающие восклицания, потом все стихло,
и только отрывистые звуки музыки глухо доносились из недр клуба.
Ольга перевела дыхание: кажется, ее не
заметили. Первым чувством было только облегчение, а потом вдруг до нее дошло:
да ведь это приехали Надежда и Руслан! Черт, Руслан… Роза клялась и божилась,
что его не будет. Не худо бы поспешить, не худо бы предупредить Родиона, что на
шахматной доске выдуманной ими партии возникла новая фигура. Ей вдруг стало
ужасно жаль, что она заставила, просто-таки вынудила Родиона избавиться от
пистолета. Учитывая, что в клубе теперь Руслан, с пистолетом Родион чувствовал
бы себя увереннее. Нет, конечно, никакой опасности для него нет, старательно
твердила себе Ольга, но мужчины – они ведь как дети, им необходимы опасные
игрушки. Пистолет в кармане – для мужчины то же, что для женщины – целые
колготки!
Она опять свернула за угол и невдалеке в
отсветах тусклого уличного фонаря увидела несколько сложенных друг на дружку
бетонных блоков. На цыпочках перебежала двор, обошла блоки так, чтобы не
попасть в пятна света, присела, сунула руку в приметную щель. На миг пересохло
в горле: а пистолет-то где?! Но вот скользнул под пальцами мягкий шелк –
Родион, прежде чем расстаться с любимой игрушкой, завернул ее в кашне.
Вытащив пистолет, Ольга зачем-то прижала кашне
к лицу. Ей никогда не нравился запах «Фаренгейта», но сейчас она подумала, что
на самом-то деле это очень хороший парфюм, пусть немножко грубоватый, но
чувственный, какой-то… определенный. Определенность! Как ей не хватало этого в
жизни, не хватало в отношениях с мужчинами… с Родионом! И так вдруг захотелось
ей поскорее оказаться в душной, прокуренной, дразняще-развратной полутьме
«Бойфренда», отыскать Родиона, – для окружающих ведь они незнакомы, –
рассказать о прибытии опасной парочки, Надежды и Руслана. Может быть, он
что-нибудь скажет, как-нибудь даст ей понять, что между ними происходит, –
вообще, происходит ли что-то?
