…Сначала она тупо смотрела на диск, словно не
могла решить, что делать, потом осторожно набрала какие-то цифры. Судя по тому,
что набирала довольно долго, звонила в другой город. Потом извинилась – попала
не туда. Прижав трубку ко лбу, зажмурилась, стиснула губы в ниточку. Дураку было
ясно: вспоминает номер. Напряженно посмотрела на диск и опять принялась его
накручивать. Ждала, пока там ответят, прикусив губу так, что Сереге казалось,
будто вот-вот брызнет кровь. Робко спросила:
– Валентина? Это Валентина? – И чуть не
всхлипнула от счастья: – Валентина, здравствуйте! Это Ольга, Ольга Еремеева.
Точно, кивнул Серега, так она и представилась
утром в лечебнице. Ольга, мол, Еремеева, из Нижнего Новгорода. Видать, сейчас в
Нижний и звонит.
– Валентина, мне срочно нужен телефон Василия.
Ну да, Крутикова. Нет, не домашний, он же в деревне? Вот деревенский телефон и
нужен. Валентина, поищите! – В ее голосе послышались истерические
нотки. – Родион… у нас проблемы. Валентина, у меня нет времени объяснять,
но мне срочно, срочно нужно поговорить с Василием! Дело идет о жизни и
смерти! – Она всхлипнула и небрежно мазнула себя рукавом по лицу.
Слезы вытирала, что ли? Ишь ты, о жизни и
смерти речь у нее идет!
Ольга замолчала, прижав трубку плечом,
пошарила в карманах куртки, нашла ручку, какую-то бумажку, вроде трамвайный
билет или магазинный чек, Серега хорошенько не разглядел, и нацарапала
продиктованный номер.
– А код? Код там какой?
Записала код, торопливо поблагодарила (там, в
Нижнем, эта неведомая Валентина небось с ума сойдет от беспокойства, подумал
Серега) и опять начала накручивать диск. Что-то было там не так, с
междугородной связью, Ольга набирала снова и снова, все чаще небрежно проводя
по лицу рукой. Можно себе представить, что там у нее творилось теперь с лицом.
Смех и грех с этими плаксами. Стоило задержаться, чтобы хотя бы посмотреть, во
что превратилась ее раскраска!
Серега стоял неподвижно, слушая нервное
жужжание телефонного диска и чуть не матерясь шепотом: «Ну чего ты его так
дергаешь, ну чего? Конечно, набор сбивается, если так дергать! Потихонечку
набирай, не торопись!»
Может, он бы не сдержался и влез с советом, но
в это время Ольга вдруг замерла, вцепившись в трубку обеими руками, и Серега
понял, что ей удалось-таки соединиться с деревенским номером. Интересно, дома
он, этот Васька Крутиков? Вот ведь фамилия, как у какого-нибудь шута
горохового! О чем можно говорить с таким человеком? Анекдоты рассказывать?
Хохмить?
– Василий? Вася? – чуть не в голос
заорала она, и Серега ревниво оглянулся: не прислушивается ли кто-либо еще к ее
крикам? Но почта была пуста, и зал тоже постепенно пустел: все ночные поезда, и
электрички, и пассажирские, уже ушли, разве что промчится какой-нибудь
проходящий скорый на Москву.
Чудилось, беспокойство Сереги передалось
Ольге. Она нервно оглянулась, по счастью, не заметив притаившегося за дверью
человека, и принялась говорить гораздо тише, иногда настолько понижая голос,
что не больно-то много Серега расслышал. Однако и того, что он разобрал, было
довольно, чтобы понять: ни о каких анекдотах речи не шло, дело было серьезное,
до жути серьезное. И правда что – речь шла о жизни и смерти.
Короче, он не совсем понял, куда и зачем
вляпалась эта Ольга со своим хахалем, но факт оставался фактом: сегодня
вечером, буквально минут сорок назад, ее разлюбезного Родиона какие-то
злые-плохие-нехорошие люди по приказу той самой Надежды, на которую Ольга была
столь потрясно похожа, захватили, сунули в «Скорую помощь» и увезли на дачу,
где его будет караулить какой-то Равиль.
Зачем? Куда? Почему?
Как Серега за дверью, так и Васька Крутиков
там, в своей нижегородской деревне, тоже мало что понял, да и не больно-то
поверил истерической барышне. Серега принужден был молчать, ну а Васька не
стеснялся и выспрашивал подробности.
Она то шептала, то переходила на крик, но с
пятого на десятое Серега разобрал, что виновата во всем какая-то Роза, сестра
этого Равиля, караулившего дачу, на которую увезли Ольгиного друга. Роза, в
свою очередь, была подружкой Василия, и он нипочем не хотел верить в ее вину,
несмотря на то, что Ольга чуть ли не в голос доказывала ему, что Руслан (еще и
какой-то Руслан во всю эту историю замешался!) напал на него, на Ваську,
значит, именно по наводке Розы, которая все это время выслуживалась перед
Надеждой и закладывала всех, кто пытался хоть что-то против этой самой Надежды
злоумышлять.
Надежда… Неужели та самая, на которую так
похожа Ольга? Эх, тесен мир! Только сегодня утром Серега рассказывал о своей
встрече с этой дамочкой, а к вечеру Ольга и ее дружок умудрились перейти ей
дорогу. Впрочем, и менее проницательный человек, чем Серега, мог бы с трех раз
угадать: они притащились в Северо-Луцк именно перейти дорогу этой Надежде. То
есть за что боролись, на то и напоролись. Как говорил Серегин покойный дед,
каждый сам куец своего счастья! Соответственно и несчастья – тоже.
Постепенно нижегородский Васька на другом
конце провода проникся доводами Ольги и перестал с ней спорить, окончательно
уверовав в предательство Розы. И, отвечая на ее вопрос, начал пространно
описывать, как добраться до дачи, куда увезли Родиона. Ольга вынула из кармана
бумажную салфетку и теперь записывала, как добраться, на ней, снова и снова
шоркая локтем по лицу, вытирая безудержно льющиеся слезы, громко шмыгая носом и
без конца переспрашивая Ваську. То ли этот придурок Крутиков так невнятно объяснял,
то ли Ольга отупела от слез, но Серега понять ничего не мог до тех пор, пока не
проблеснуло в разговоре словечко «Коротиха».
Он чуть было не выругался вслух! Коротиха,
блин! Да ведь это же станция, откуда он только что вернулся, это деревня, в
километре от которой размещались садовые участки! Среди них был и его, Серегин,
ограбленный сад! Да, под садовые участки власти пожмотились выделить больше чем
четыре сотки на хозяина, в то время как на самой окраине деревни распродали
всяким «новым русским» (и «новым татарам») по тридцать и даже пятьдесят соток!
Под эти усадьбы распродавали колхозные поля и сады. Знал Серега один такой
двухэтажный домина, который выстроили как раз посреди бывшего колхозного сада.
Не слабый хауз! Уж не туда ли увезли плененного Родиона?
– Да как я могу пойти в милицию?! –
внезапно вскричала Ольга. – Ты же сам рассказывал, что у нее все с
потрохами куплено, начиная с участкового! Если она даже «Скорую» смогла
организовать, то что же о милиции говорить?! – Она захлебнулась рыданием. –
Мне не на кого рассчитывать, кроме как на себя, ты понимаешь? И времени в
обрез. Если они расчухают, что я так и не приду к Розе, на дачу пошлют еще
кого-нибудь в помощь Равилю. И тогда я совсем ничего не смогу сделать!
