Это он намекает на тот крик, который учинил
Гоша Царев, будучи вытащен из-под купола тонущего параплана. Конечно, шок,
будет тебе шок, когда видишь лицо человека, который спит и видит твою погибель.
Ну что же, Гоша, ты сам виноват, если полез на рожон и фактически дал этой
парочке понять, что все знаешь об их планах. То есть ты ни хрена не знаешь, в
этом-то все и дело, можешь только догадываться, что дело каким-то непостижимым
образом связано с подлинной Надюшкой. Ведь не идет из головы та реплика: «Пусть
Надежда Гуляева еще поживет!» А парочка опасная, она не любит даже самых
невинных намеков на свои делишки. Операция под кодовым названием «Параплан»
провалилась, чего Егору теперь ждать от этих друзей?
– Да уж, надо же, такой финт! Мы страху
натерпелись за вас – не представляете, что сделалось на берегу, когда параплан
рухнул. Женщины чуть в обморок не попадали, у многих истерика началась.
Это подошел еще один тип из их тургруппы,
рыжеватый такой, пухлый, добродушный, похожий на плюшевого мишку. При этом он
замечательно гарцевал на коняшке и оказался в группе гидромотоциклистов,
спасавших Егора. Черт его знает, может быть, отчасти ему Гоша Царев обязан
жизнью, может, отчасти его появление остановило руку Родиона?
– И не говорите, – наконец разжал Егор
пересохшие губы и даже улыбнулся рыжему. – Заплатить такую уйму деньжищ,
чтобы покалечить ногу в эвкалиптовой роще, а потом наглотаться соленой воды до
колик в желудке, – это, конечно, круто!
– Я знал одного парня, у которого вышло еще
круче, – снова заговорил Родион. – Точно так же поехал в зарубежный
тур, но там умудрился нечаянно влезть в историю, которая его совершенно не
касалась, ну, я не знаю, в какую-то там разборку между местными преступными
группами, а может, оказался в неподходящее время в неподходящем месте, –
его и пришили тихонько, без шума. Даже тела не нашли, то есть нашли, но много
позже. Уже группа домой вернулись, а его все еще шукали во всей Мавритании…
– Так это случилось здесь?! –
насторожился рыжий. – Неужели здесь, в Марокко?
– Ох, я оговорился, – усмехнулся Родион,
как обычно, на голубом, невинном, чистом глазу. – В Турции дело
происходило, причем на заре наших ездок туда, все это было еще большой
редкостью, стоило неимоверных денег. Я к чему рассказываю? К тому, что человек
хорошо оплатил собственную смерть.
– С другой стороны, сам виноват, –
философски пожал плечами рыжий. – Зачем лез куда не надо? Меньше знаешь –
крепче спишь. Надо думать, его не просто так пришили, его сначала
предупреждали, чтоб не совался?
– Конечно, – кивнул Родион. – Его
предупреждали дважды. Не угомонился. А третий раз, как известно, роковой. И вот
вам результат…
– Сам виноват, – повторил рыжий.
– Сам виноват, – согласился Родион.
«А ты откуда знаешь, что его дважды
предупреждали? Он тебе что, в письме об этом отписал? Или сообщили те, кто
предупреждал? Или ты сам был среди них? Или… или, что всего вернее, это все
байка! Байка для меня! Это ты меня предупреждаешь!»
Очередь меж тем подвигалась, и вот уже почти
нестерпим сделался жар, исходящий от двух газовых горелок, над которыми так и
плясали две сковороды, потрясаемые умелыми руками омлетных дел мастера.
– Кто завтра едет в Марракеш? – спросил
рыжий довольно рассеянно, потому что взгляд его так и шнырял по блюдам с тертым
сыром, мелко нарезанным луком, зеленью и ветчиной. Так же, как и все остальные,
он не мог сделать выбор, с чем именно заказать себе омлет.
Марракеш – это не столица Марокко, как можно
было бы ожидать по созвучию слов. Это просто один из древнейших ее городов,
знаменитый именно своей стариной, развалинами, народной жизнью – и «шоу Али».
Про это самое шоу гид Константин Васильевич рассказывал, чуть ли не истекая
слюной восторга. Судя по всему, не побывать «У Али» было то же самое, что не
посетить Эйфелеву башню в Париже, Кремль в Москве, Эмпайр-стейт-билдинг в
Нью-Йорке, Эрмитаж в Питере и Биг-Бен в Лондоне.
– Мы едем, – сказал Родион. – Мы с
Надюшкой – непременно. Строго говоря, мы собрались в эту поездку именно ради
Марракеша. Там неподалеку Ребро Шайтана – говорят, совершенно уникальные
пропасти с двух сторон, дорога шириной четыре метра… Кстати, вы слышали, что на
Ребре Шайтана в прошлом году произошло двадцать автомобильных аварий? Машины
теряют управление по совершенно непонятным причинам, срываются в пропасть – и…
В прошлые годы там все дно было усеяно автомобильными скелетами. Шесть лет не
было дождей, русло горной реки обмелело, не уносило их. А сейчас река ярится,
если даже кто и срывается, то она уносит его от места аварии, поди потом найди.
А знаменитое «шоу Али» тоже полно неожиданностей. Там предполагаются скачки
берберов на необъезженных лошадях и стрельба по мишеням, ну и вот пару лет
назад одна из таких лошадей ка-ак ломанула через барьеры в публику… Не описать,
говорят, сколько народу покалечилось. А еще раньше ружье одного стрелка
оказалось заряжено не холостыми пукалками, а боевыми патронами. Пытались
организовать покушение на какого-то америкен-боя, но попали в невинного
человека. То есть у «шоу Али» репутация довольно скандальная, как у русской
рулетки. Для тех, кто желает рискнуть.
– А, была не была! – отчаянно махнул
рукой рыжий. – Возьму омлет со всем сразу. Коль рубить, так сгоряча!
И с выражением веселого отчаяния на лице он
повернулся к повару-жулику, тыкая пальцами во все тарелки подряд:
– Миит… вежетэблз… чиз… Была не была!
Егор испытующе глянул на Родиона. Ну и наглая
морда – стоит, скалится, сияет глазами. Ждет. Бретер, вот он кто, типичный
бретер! У Толстого в «Войне и мире» есть такой бешеный герой – Долохов, тот
самый, который пил шампанское, сидя на подоконнике и свесив ноги за окошко. Он
такой же, этот Родион. Рисковый парень.
Но он ведь не знает, что Гоша Царев – бретер
еще похлеще Долохова будет. Велика доблесть – выпить шампуни, сидя на окошке!
Чувство равновесия – вот и вся хитрость. А ты откажись-ка выйти на «химию»,
хотя тебя начальство к этому так прямо и толкает через полсрока – за примерное
поведение, за то, что образцовый заключенный. Так Гоша начал выеживаться: нет,
я крутой, я полный срок отбуду! Это на зоне было. Приходит к нему в барак
вечером Мыльчик – он был авторитет для всей зоны, ему выйти из своего барака в
то время, когда все везде уже заперто, что плюнуть через плечо. Приходит и
говорит:
– Я слыхал, ты, Царь, от «химии»
отказываешься?
– Да там бычье, на той «химии».
– Смотри: не уйдешь – я тебя заглумлю. Был
Царем – станешь машкой. Неси свои золотые руки на свободу, не то погибнешь
здесь, сгниешь. Будь сильным чуваком! Самая хреновая «химия» лучше самой
золотой зоны.
