– Уснула? – послышался рядом оживленный
шепот, и Ольга чуть не подскочила с криком ужаса. – Тихо, тихо, свои. Ну
вот что, подруга. Нашел я местечко, где можно форсировать забор, но там эти
сукины сыны и дочери шныряют беспрерывно. Надо привлечь их внимание сюда, к
воротам, а лучше вообще постараться сделать так, чтобы Равиль из дому вышел и
собак привязал. Тем временем я залезу в дом и найду твоего этого… как его…
Серега прекрасно знал, как зовут Родиона, но
по какой-то непонятной Ольге причине избегал называть его по имени. Впрочем,
сейчас это было не суть важно.
– Погоди, – растерянно пробормотала
она, – ты имеешь в виду, что я должна отвлекать собак и Равиля? Но как?
Каким образом?
– Задача поставлена, – сказал Серега,
снова растворяясь во тьме, – цель ясна и понятна. Наше дело правое, мы
победим!
Это было очень легко сказать…
Егор Царев
Май 2001 года, Агадир – Марракеш
В автобусе он устроился сзади – последнее
сиденье можно было назвать скорее диваном, и тут Егору было куда примостить
поврежденную ногу. А главное, весь автобус теперь просматривался насквозь, и
этой парочке, сидевшей где-то посерединке, никак было не укрыться от глаз
Егора.
Выехали очень рано, в семь часов. Трапезная
отеля была в эту пору почти свободна и от посетителей, и от еды, обслуга
слонялась сонная, фокусник-жулик не появлялся; перекусили презираемыми
булочками и чайком, вот и весь завтрак. А солнце уже шпарило так, словно и не
заходило никогда. Африка, что же вы хотите!
Африка ужасна, да-да-да,
Африка опасна, да-да-да,
Не ходите в Африку, дети, никогда! —
вдруг забубнило в голове Егора неведомо чьим
забавным голоском.
В Африке акулы,
В Африке гориллы,
В Африке большие злые крокодилы
Будут вас кусать, бить и обижать.
Не ходите, дети, в Африку гулять!
Он сам не ожидал, что эта древняя чепуха так
прочно вбилась в сознание.
В Африке разбойник,
В Африке злодей,
Гадкий и ужасный
Бармалей.
Он бегает по Африке
И кушает детей —
Гадкий, нехороший,
Страшный Бармалей.
Дальше там шло что-то про Танечку и Ванечку,
которые не послушались маму и папу и побежали в Африку. Здесь и настал им
полный звиздец… А ведь, помнится, выходила к ним горилла, им горилла
говорил-ла, говорил-ла им горилла, пригова-ривал-ла…
Предупреждала, короче.
Егор вскинулся. Эх ты, а ведь он задремал под
непрекращающуюся бубниловку Константина Васильевича, который рассказывает про
диковинное дерево аргана́, которое растет исключительно только в этом
районе Марокко и, что характерно, не поддается искусственному насаждению,
оттого и является огромной редкостью. Оно жутко колючее, вроде нашей облепихи,
вручную собирать его ягоды, из косточек которых потом делают бесценное масло,
совершенно невозможно, ну и хитрые мавры издревле пользуются помощью коз и
верблюдов, которые эти ягоды съедают, а косточки… нет, не выплевывают, но все
равно оставляют на земле. И вот небрезгливые арабы их подбирают. Промывают,
очищают, а потом делают масло, которое считается непревзойденным косметическим
средством. А женщине, известно, без разницы, чем намазать свою физиономию, если
вслед за этим ей будет обещана неземная красота!
Женщины ведь куда смелее мужчин. Разве мужик
решится, к примеру, вытерпеть уколы стремительно движущейся иглы в такое
чувствительное местечко, как губы, лишь для того, чтобы губы эти сделались
красивее, казались более пухлыми? Да пусть они идут в сад, скажет нормальный
мужчина, меня и мои губы устраивают. А женщины – они храбрющие! И при этом
такие доверчивые… Вот, к примеру, Надюшка – та, настоящая Надюшка – в глаза
раньше Егора не видела, а доверилась ему. Тело свое доверила, красоту свою.
Начала-то она не сразу с татуировки на попке, а прежде попросила увеличить ей
губки, более красивую форму им придать. И в самом деле, губы у нее раньше были
никакие. Можно сказать, их просто не было. Егор ее так и спросил:
– Где ж вы были, когда бог людям губки
раздавал?
Она не замедлила с ответом:
– В очереди за глазами стояла.
Да уж, глазами ее господь не обделил. И умом.
Это же надо – так ответить! Егор частенько западал на своих клиенток, но только
на таких, которые умели сказануть. И его сразу потянуло к этой женщине. А
потом, когда он начал работать… Происходит это так: клиентка лежит на
хирургическом столе, ты над ней наклоняешься, и локоть твой воленс-неволенс
упирается ей, пардон, в грудь. Короче, нарисовал он ей новый контур рта,
обработал губки лидокаином, включил машинку, начал рисовать, верхнюю губу
сделал, на нижнюю перешел, и тут ротик у нее начал дрожать неудержимо, в
точности как будто она заплакать собралась.
Егор испуганно отдернул руку:
– Больно?
И тут она начала хохотать. Лежит на его столе
и вся трясется от смеха.
– Что?! – спрашивает он, думая, что у
клиентки истерика.
А она в ответ:
– Ой, извините! Просто я подумала, сколько же
сисек этот локоть перещупал!
Матерь божия… Когда лежит перед тобой
тургеневская барышня и говорит непристойности – это так заводит! Егор еле смог
усмирить себя и не наброситься на даму до окончания работы. Ну а уж потом…
потом еще неизвестно, кто на кого набросился. Жаль только, что им нельзя было в
первый день целоваться: губки-то у красотки все проколотые, больно!
Ох, как она завела его, как надолго завела!..
Отчего кажется, что не было у него такой женщины ни до, ни после? И видеть
сейчас в просвете между креслами, как ее темно-рыжая голова лежит на плече
другого, как этот другой иногда поворачивает свою белобрысую башку и дышит ей в
волосы, чуть касаясь их губами и улыбаясь при этом от счастья…
Гоша, ты что, рехнулся? Кого ты видишь в
просвете между креслами?! Это же не та Надюшка, это и не Надюшка вовсе! А
интересно, как ее зовут, эту другую?..
А, тебе это интересно? То есть эта женщина
тебе уже интересна? Бабник, бабник ты, Гоша, бабник неисправимый.
А все-таки все содрогалось в нем. Все ожило и
неудобно, шокирующе шевелилось. То ли от вида нежных плеч, обтянутых легонькой
кружевной рубашечкой, которая просвечивала вся насквозь, то ли от солененьких
стишков, которыми наперебой вдруг начали разражаться спутники, услышавшие от
гида о том, что масло арганы входит в состав какого-то зелья, которое знатоки
называют «марокканской виагрой» и которое… ого-го, мужики, ого-го!
