А впрочем, черт ли был Алиму в этих стихах!
Для него куда больше значило то, что Надежда нравится его друзьям, среди
которых все чаще встречались не просто вульгарные скоробогачи, а люди
по-настоящему высокопоставленные, ну и в постели ей не было равных. Как бы она
ни устала, как бы ни мечтала лечь, свернуться калачиком и уснуть, стоило Алиму
изъявить желание, она тут же ложилась на спину, или как там ему в голову
взбредет, и являла собой пример неутомимости, бодрости и страстности. А потом,
когда Алим вдруг перестал ее хотеть…
В дверь стукнули.
– Билетики проверим? – с искательной
миной на лице заглянула проводница. В руках у нее, кроме черной кожаной
раскладушки с билетами, был букет нежно-желтых тюльпанов. – Вам просили
передать…
Улыбка слиняла с лица проводницы при виде
ледяных глаз Надежды.
– Спасибо. Возьмите цветы себе, пожалуйста.
Вот мой билет.
– Как же?! Такие чудесные! Я вам и вазочку
подам.
– У меня аллергия на тюльпаны. Немедленно
унесите, если не хотите, чтобы у меня тут астма началась!
– Хорошо, хорошо. Чайку не желаете?
– Спасибо, поздно уже, пора спать.
– Спокойной ночи…
Аллергия! Астма! Желтые тюльпаны – ее самые
любимые цветы.
Надежда усмехнулась, глядя в быстро темнеющее
окно, по которому вдруг зазмеились косые струйки – начинался дождь.
Тюльпаны, значит… Ну-ну! Руслан носом землю
роет. Цветы от него, Надежда это знала доподлинно. Крепко задергался, ничего не
скажешь, крепенько. Не ожидал, что пленникам удастся сбежать. Надежда не
слушала никаких попыток оправдаться. Ох, сколько разных словес они нагородили,
особенно Руслан и Розка! Равиль в этом смысле вел себя гораздо более сдержанно:
рта не раскрывал. С другой стороны, смотреть на остатки выбитых зубов – не
самое большое удовольствие, мальчик это должен понимать. Начала этот процесс
сама Надежда – рукояткой зонтика, ну а довел дело до логического завершения
Руслан. И Равилю еще повезло, что за него взялся Руслан. Потому что, если бы
Надежда вполне дала волю своей ярости, Розка определенно лишилась бы своего
красавчика-братца.
Омерзительнее всего было Надежде то, что этого
гнусного, никчемного мальчишку она так к себе приблизила. Она брала его к себе
в постель холодными зимними ночами… да и жаркими летними, чего греха таить,
тоже частенько зазывала. Она закрывала глаза на его недвусмысленные шашни с
Русланом. Она позволила Равилю поверить, что не просто трахается с ним – что он
ей мил. И вот что получила взамен! Право слово, она просто дура, если до сих
пор ждет чего-то от мужчин, верности какой-то, преданности, самоотверженности,
а не только удовлетворения физиологических потребностей или достижения сугубо
материальных целей.
Надежда усмехнулась. Наверное, с такими
взглядами ей вполне пристало бы сделаться крутейшей лесбиянкой, вроде Жанны из
«Бойфренда». Ох, какими глазами скользит та по фигуре Хозяйки!.. Даже Равиль,
который вообще большой мастак играть своими блудливыми глазками, мог бы многому
научиться у Жанны. Но этот путь достижения простейших удовольствий для Надежды
давно закрыт. Она просто-таки с восторгом вычеркнула из памяти эти страницы
своего прошлого, забыла эти развеселые игры, в которые в свое время досыта
наигралась. Вычеркнула ради Алима. Все делалось ради Алима! Даже кретинскую
татуировку на заднице она сделала ради него – в Нижний Новгород смоталась, к
знаменитому татуировщику Егору Цареву. Мастер он оказался отменный – правда,
немедленно запал на Надежду. Ну, расплатилась она с ним по полной, так, как он
хотел, и испытала какое-то мстительное удовлетворение от того, что, переспав,
удалось зажать большую часть обещанной ему суммы. Что такое была теперь для
Надежды какая-то тысяча рублей? Тьфу, и больше ничего. Однако она была в
восторге от этого мелкого мошенничества. Гоша ей как бы заплатил. То есть она
спала с ним как бы за деньги, а не по своей воле. Это снимало с нее часть вины
за измену Алиму. Ведь она в сердце своем искренне клялась хранить ему верность!
Смешнее всего, что он же и вынудил ее нарушить
клятву.
Он или надорвался, или просто подустал, или
Надежда сама была виновата, если перестала его возбуждать. Ведь не объяснить
природу влечения, особенно мужского: почему ты сегодня на стенку лез ради
обладания этой женщиной, а завтра она лежит в твоей постели, теплая, ждущая, на
все готовая, а ты – полный аут. Аллес капут. Надежда пыталась что-то сделать…
много чего она делала. Но дела у Алима шли плохо, и вот она заметила, что
Хозяин начал игриво поглядывать на толстую попку Розы. Первым побуждением было
выгнать эту кривоногую блядешку вон, однако хватило ума сдержаться. И найти
выход…
Выход подсказал Руслан – да, тогда Надежда
жутко изумилась его готовности помочь, но в том состоянии, в каком она
находилась, она приняла бы совет от кого угодно, хоть от черта с рогами.
Руслан, будто по пьянке, рассказал ей историю из жизни одного своего приятеля,
который приходил в боевую готовность, только если в его постели были разом две
женщины. Ни с одной из них поодиночке он ничего не мог поделать, а вот когда
кувыркались обе, вдруг становился неутомим.
Конечно, первым побуждением Надежды было жутко
вспылить и послать Руслана туда, куда Макар телят не гонял, – за то, что
лезет не в свои дела. Но уже через минуту она оценила качество совета – небось
за год работы в эскорте всяких чудаков пришлось повидать, во всяких койках
полежать, там порой такая сексуальная акробатика происходила, что иному маньяку
и во сне не приснится. И она устроила эти игры втроем… сначала один раз, а
потом устраивала всегда, когда Алиму хотелось.
Сначала это было для него острой, возбуждающей
игрой. Одной «случки», как про себя называла это Надежда, хватало на некоторое
время, чтобы взбадривать увядающую плоть Алима приятными воспоминаниями. Но
человек привыкает ко всему, и постепенно Алиму потребовалось принимать этот
допинг все чаще. Роза ему надоела довольно быстро, и тогда Надежде пришлось
самой искать постельных подружек для их игрищ, выбирая таких, которые нравились
бы и Алиму и ей не были бы противны до тошноты, потому что лесбийские игры
почему-то возбуждали Алима до полного исступления. Он вспыхивал, загорался,
остывал, девчонки приходили, ретиво ерзали на кровати, на полу, на креслах, на
столе, в бассейне, где только не настигали их сексуальные фантазии Хозяина…
Каждая мгновенно окрылялась честолюбивыми замыслами и начинала поглядывать на
Надежду вроде даже свысока, в полной уверенности, что скоро займет ее место. Ни
фига подобного: в этой сумме трех слагаемых (вот уж правда что – слагаемых,
каламбур на славу!) менялась только одна величина: приходящая девушка. Две
оставались неизменны и постоянны: Алим и Надежда. И наконец-то она поняла, что
так будет всегда…
