Его ответ меня обескуражил.
– Она красива, а я мужчина.
– И этого достаточно? – спросила я почти с любопытством.
Он вновь прошелся по комнате. Сказал низко:
– Иногда кажется – да. Весна и много красивых женщин, а я еще молод…
Некоторое время он молча смотрел в пол. Потом сказал нехотя:
– Но я мог бы…
Повернул голову, серьезно глядя на меня:
– Леди Инта, вы ведь очень любите свою сестру?
– Вы знаете.
Он со слабой улыбкой коснулся повязки.
– Да, уже знаю. Ради нее вы готовы взяться за оружие. Но пойдете ли вы на…
Сердце колотилось у меня в горле. Я прижала к нему руку. На самом деле Лорд-Оборотень не хочет Эйлин. Она даже не нравится ему. Может, все еще будет хорошо? Что он сказал?
Я наконец услышала, что он сказал. Сглотнула, пытаясь заговорить – мне удалось это не с первой попытки. Лорд Фэрлин смотрел в огонь.
– Вы хотите, чтобы я… я была… стала…
– Моей любовницей, – бесстрастно закончил лорд. Подождал, но, так как я ошеломленно молчала, продолжил: – Выбирайте, что вам дороже – ваша честь или ваша сестра. Это лишь ваш выбор.
– Мой выбор? – прошептала я. – Лорд Фэрлин, за что вы так со мной? Вы…
– Чудовище, не так ли? – подсказал он.
– Так вот как вы добиваетесь женщин? – От гнева я потеряла всякий страх перед ним. Подняв голову, он смотрел на меня, пряча под опущенными ресницами зеленое пламя. – Угрожая им или их близким? Поймите, страхом можно подчинить, сломать, унизить, но нельзя заставить полюбить!
Мой крик отскакивал от него, как от скалы. Он просто выждал, пока я замолчу, и сказал холодно:
– Я не прошу вас любить меня. Я хочу, чтобы вы оказались в моей постели. Итак?
Я стиснула зубы, чтобы не разрыдаться от бессилия и гнева.
Лорд Фэрлин сказал учтиво:
– Я не тороплю вас. Можете подумать. Я подожду.
Ждать ему пришлось недолго.
Эйлин, упрямо не желавшая разговаривать со мной уже несколько вечеров, сама пришла в мою спальню.
– Он уезжает!
– Что?
– Мэтт уезжает! – Эйлин кусала костяшки пальцев. – Он сказал сегодня… он не пойдет против своего лорда. И не может смотреть, как я стану женой Фэрлина. Он уезжает!
Я отвернулась, чтобы Эйлин не увидела на моем лице презрения – и это мужчина!
– Инта… я люблю его… я умру без него… Я не знаю, что я с собой сделаю!
В конце концов, выбора у меня нет. Или Эйлин будет счастлива, или будем несчастны мы обе…
Я сказала почти небрежно:
– Мэтт останется, сестра. Сам лорд попросит его остаться. Можешь спать спокойно.
– Ты… – Эйлин уставилась на меня расширившимися глазами. – Ты что-то задумала? Инта, что ты придумала?
Я притворно зевнула.
– Успокойся, сестра. Завтра вы будете счастливы. А теперь – иди.
– А…
– Иди, я сказала! – прикрикнула я. Эйлин, пораженная моим гневом, попятилась, не спуская с меня округлившихся глаз. Дверь тихо закрылась.
* * *
– Я думал… мой лорд… – Мэтт от волнения даже заикался.
Прислонясь лбом к пахнущему пылью занавесу-гобелену, я слушала серьезный голос лорда Фэрлина.
– Что я имею виды на леди Эйлин? Одно время так и было. Но потом я понял, что ее неприязнь ко мне непреодолима. Да и заметил вашу склонность друг к другу… Нет, Мэтт, я не сержусь. Видимо, есть вещи, которые мне недоступны – любовь женщины, например. Иди, Мэтт, утешь свою избранницу.
Мэтт что-то пробормотал – кажется, слова благодарности. Я услышала его быстрые шаги. Тишина. Потом глуховатый голос произнес:
– Я выполнил свое обещание.
Я, помедлив, откинула гобелен, за которым скрывалась от Мэтта. Вышла и, прямо встретив взгляд лорда, сказала:
– А я выполню свое.
Пауза. Лорд Фэрлин криво усмехнулся:
– Когда я вижу ваше лицо, начинаю испытывать угрызения совести.
«А есть ли она у вас?» – подумала я, и Лорд-Оборотень опять угадал мои мысли:
– Хотя, скорее всего, ее у меня просто нет… Есть ли у зверя совесть, леди Инта?
– Вы не зверь! – резко сказала я.
– Неужели? – Усмехаясь, он подошел ко мне, и я подавила желание отодвинуться. Лорд Фэрлин наблюдал за мной так зорко, что заметил это. Сказал негромко: – Тогда почему вы боитесь меня? Вас, должно быть, с детства пичкали россказнями о роде Фэрлинов-Оборотней? А знаете ли, что мой род – один из самых древних на земле? Раньше звери были не просто звери, а люди – не просто люди. Землю населяли люди, могущие по собственному желанию превращаться в зверей. Одни отдавали предпочтение первому облику, другие – второму. Время шло, наш дар слабел, и постепенно большинство утратило искусство превращения. У людей сохранилась лишь память о прошлом, искаженная бессильным страхом и завистью. А на другом конце оказались те, кто не смог стать ни зверем, ни человеком – чудовища из ваших ночных кошмаров. Посередине остались мы, оборотни. Первые боятся нас, вторые ненавидят за союз с людьми. Было время, совсем недавнее время, когда нас сжигали на кострах за то, что мы – это мы. За то, что наши способности достались нам по наследству, как вам – эти серые глаза и эти густые волосы… – Он осторожно коснулся моих волос. Я слушала так внимательно, что лишь моргнула. – Потом люди поняли, что без нас, Пограничников, им не справиться с силами, идущими из-за Хребта. И мы заключили этот договор. Наш род угасает, леди Инта. Способности слабеют, и лишь немногие могут передать их своим детям.
– И все из присутствующих в вашем замке обладают этими… способностями?
– В большей или меньшей степени. И даже, – он улыбнулся уголками губ, – даже Мэтт. Не говорите об этом своей нежной сестре… а то он будет скрываться до конца жизни. Настало время, когда оборотни стыдятся своего дара, как…
Его взгляд скользнул по мне.
– Как вы – своего увечья.
Я сказала бесстрастно:
– Вы правы. Я стыжусь и ненавижу свою слабость. Но это – мое несчастье. Никто не должен жалеть или презирать меня за хромоту.
Лорд Фэрлин тихо рассмеялся:
– Глядя на вас, никто не посмеет этого сделать, разве что осудит вашу дерзость: другая бы держалась в тени, а вы бросаетесь грудью на мечи! А я благодарен вашей хромоте… да-да, не сверкайте глазами – она привела вас сюда, в мой замок.
Я промолчала, вспомнив вдруг, что он подразумевает. Он, кажется, тоже.
– Полагаюсь на вашу честность, леди Инта!
