– Уйти? Но куда?
– Не знаю. Там, где нет ва… Волков. Мы бы могли построить где-нибудь в лесу хижину и жить в безопасности…
– А потом бы туда пришел кто-нибудь из нас, или кто-то вроде Ольгера, или просто люди! Смерть на костре – тоже не сахар!
– Итак, вы с Бертой бросили Фэрлина? Удрали?
– Удрали? Почему? Берта уехала «погреть свои старые кости», а мне без нее стало скучно… – Инта взглянула на него и, не выдержав, рассмеялась: – Ну да, так и есть!
– И как это Фэрлин тебя отпустил?
– Не сразу, – пробормотала Инта. – Далеко не сразу.
– Ты говорила с ним о них?
– Да. Он как будто не слышит…
Не слышит, но услышал, подумал он, наблюдая, как блики воды пляшут на лице женщины. Разве ты не поняла?
– Думаю, он не простит меня, – сказала Инта неожиданно. – Знаешь, что я ему сказала? «А ты не думаешь, что у нас с тобой тоже может родиться такой ребенок – не человек и не оборотень? Зверь».
Она посмотрела Бэрину в лицо и печально улыбнулась.
– Вот и его тоже так перекосило!
– Бред, – пробормотал он. – Ерунда какая…
– Бэрин, Бэрин! – сказала Инта. – Он хотя бы не стал меня обманывать. Я тоже знаю ваши легенды и истории. Даже у чистокровных оборотней такое случается…
– Редко!
– Но ведь было?
Он вздохнул и признал неохотно:
– Было. Но с чего это тебе в голову пришло?
– В голову беременным женщинам иногда лезут странные мысли… Я спросила – убьет ли он тогда своего собственного ребенка?
– И он? – невольно спросил Бэрин.
– Промолчал. Бэрин, он это сделает?
– Я… не знаю.
– А если б такое случилось с тобой, с твоей женщиной, с твоим ребенком?!
Он попытался представить – и внутренне отшатнулся.
– Инта, у меня нет ответа.
Инта кивнула, словно ничего другого и не ожидала услышать. Они помолчали, глядя на мирную лунную дорожку в озере. Где-то плескала рыба. От дома доносились голоса и возбужденное тявканье звереныша.
– Он… разумный? – осторожно спросила Инта.
– Если не разумный, то уж очень сообразительный… Тьфу, Инта, прекрати примерять на себя чужие судьбы!
– Женщины постоянно это делают, только, в отличие от мужчин, примеряют на себя в основном несчастья…
– Так перестань это делать с собой! Давай лучше поговорим о другом.
– О Лиссе, например, – немедленно предложила Инта. – Ты ее простил? Мне кажется, она тебя уже не боится.
– Знаешь, там с ней плохо обращались… Она мне нравится. Но… – он встретил ее взгляд. – У нее должен быть выбор. Хотя бы здесь.
Инта коснулась его руки с улыбкой:
– Думаешь, она может выбрать кого-то другого?
Но ты же не выбрала…
Какой-то миг ему казалось, что он сказал это вслух – так изменилось ее лицо. Но нет, женщина просто прислушивалась к происходящему внутри себя.
– Что-то мои детки разрезвились, кажется, им становится тесно! Пойдем в дом, я прилягу.
– Отнести тебя?
Инта засмеялась:
– Копи силы, может, через пару месяцев так и придется делать! Что-то я совсем отяжелела.
* * *
Женщины и звереныш ночевали в доме, остальные устроились снаружи. Бэрину не спалось – слонялся по берегу, поглядывая на ясное небо. По ночам еще случались заморозки… Перекинуться да поохотиться, что ли? Снять напряжение.
Треск ветки.
Он повернулся всем корпусом: полуприсед, рука на рукояти ножа… Выдохнув, выпрямился:
– Что не спишь?
– А ты что не спишь? – Лисса вышла из-за деревьев. – Вокер ведь сторожит.
Дальше побрели вместе.
– Кажется, дети подружились, да? – спросила Лисса. – А Инте Рыжик не нравится.
Он хмыкнул.
– Ей поначалу и оборотни не нравились! Теперь ничего, кое-кого полюбила… Лисса, не переживай, она хочет узнать твоего брата и тебя поближе – иначе бы не приехала.
– Бэрин…
– Что?
Лисса нерешительно поглядывала то на него, то на озеро.
– А можно я… можно я тебя поцелую?
Он слегка опешил, потом засмеялся:
– Да, да! Конечно!
Девушка приступила к делу осторожно и усердно, словно осваивала новый… узор. Даже не пыталась его обнять, прижаться, касалась лишь губами: неумело, трогательно-старательно… но так… Он шумно вздохнул и притянул ее к себе. Хрупкая гибкая спина под ладонями, небольшие твердые груди вминаются ему в грудь; пальцы осторожно скользят по его подбородку, по щекам: точно она боится причинить ему боль… Это ему-то!
Уже и непонятно, кто целует, кто отвечает, кто наступает, а кто отступает, чей стон сливается с чьим отяжелевшим дыханием…
Лисса напряглась и насторожилась одновременно с ним. Он оглянулся, проследил за ее взглядом: сверху, со склона, на них смотрел Вокер.
Вот какого… тебе на месте не сидится, парень, а?! Дом бы охранял, а не ходил вокруг дозором! Вокер блеснул короткой улыбкой, слегка развел руками: ну, мол, извини, что помешал!
Вовремя помешал. Он слишком… увлекся. Кто же знал, что эта лисичка такая… манкая? Лисса оглянулась, взглянула влажными глазами.
– Тебе… понравилось?
Ну неужели не почувствовала?! Он ухмыльнулся:
– О да! Можешь целовать меня, когда, где и сколько угодно!
На следующий день мальчишки подрались. Хорошо, что сегодня была очередь Ольвина ходить дозором – а то бы еще неизвестно чем закончилось. А так Бэрин расцепил вопящий, ругающийся и рычащий клубок, утер разбитый нос Рыжику, промыл прокушенную ладонь Дэвина. Целую четверть часа пацаны бродили друг от друга в отдалении, поглядывая хмуро, потом как-то незаметно оказались вместе на берегу и принялись кидать камни кто дальше.
– Ну что, вроде все идет неплохо, да? – заметил Бэрин, присаживаясь рядом с Интой. Она взглянула на него странно виновато:
– Да. Но, знаешь, мне как-то не по себе…
– Никак не можешь привыкнуть к его виду?
– Не то чтобы…
– Тогда что?
– Понимаешь… я просыпаюсь, а он сидит рядом с постелью – и смотрит на мой живот. – Точно защищаясь, она положила на живот руки. – И днем – я замечала… Как будто… он… разговаривает с ними…
Бэрин почувствовал, как у него поднимается загривок.
– Думаешь, он колдует?
– Да. Не знаю… но мне кажется, они ему отвечают.
