Кортес, должно быть, совсем недалеко, через несколько минут она догонит его.
— Туннель открыт! Отступаем! Но где же Шейд?
Шейд слышал приказ об отходе и не знал, как поступить. Оставить маму, отца? А что будет с солнцем? Спасли они его или нет?
— Уходим! — прошипел Калибан у него над ухом. — Пойдем, сереброкрыл, ты сделал все, что мог!
Вдруг рядом с ними появился Измаил.
— Ты уходишь? — спросил он.
— Нет.
— Я тоже. Я не брошу моего брата еще раз.
— Мы можем пробраться в верхнюю пещеру?
— В камне полно трещин, я знаю их, — сказал Измаил. — Именно поэтому мне удалось бежать. Но сначала надо добраться до винтовой лестницы.
— Покажи мне путь наверх, а до лестницы мы доберемся.
— Как?
— Очень просто. Я сделаю нас невидимыми. Не спрашивай меня как, давай поспешим.
Они выбрались из груды костей и с трудом взлетели.
В пещере царил полный хаос, совы и каннибалы сражались не на жизнь, а на смерть, в пыльном воздухе кружились перья.
— Держись поближе ко мне, — сказал Шейд Измаилу.
Вокруг них образовалось облако тьмы, когда Шейд принялся распространять волны звука, защищающие их от локаторов других летучих мышей. Шейд и Измаил были практически невидимы. Хотя был один изъян: звук понемногу просачивался сквозь щели на краях защитной оболочки, но в этом шуме битвы никто этого не заметил.
Почти все силы Шейд тратил на создание защитной оболочки, поэтому летел довольно медленно.
— Вот она, — сказал Измаил.
Они достигли винтовой лестницы. Однако путь им загораживало множество каннибалов.
— Теперь сюда, — сказал Измаил и направился к стене. Шейд последовал за ним и содрогнулся, увидев, как Измаил протискивается в узкую щель между камнями.
Шейд перевел дыхание, и защитная оболочка рассеялась.
— Давай скорее, — торопил его Измаил.
Трещина была совсем узкая, и ползти вверх пришлось на животе. Слабые лучи света проникали внутрь, и Шейд заметил, что трещина становится все теснее по мере того, как они приближаются к вершине пирамиды.
— Сюда, — прошептал Измаил.
Проход неожиданно расширился, и перед ними оказалось два круглых отверстия. После темноты Шейд почти ничего не видел, однако его сердце радостно подпрыгнуло. Значит, солнце пока живо. Затмения еще не было.
Шейд увидел, что сидит на чем-то белом, не похожем на камень, и, приглядевшись, понял, что находится внутри человеческого черепа. Дыры оказались пустыми глазницами, и, посмотрев вниз, он увидел сжатые зубы.
Шейд подвинулся поближе к глазницам и выглянул наружу.
Сначала он увидел круглое отверстие в высоком потолке. И темный диск солнца или того, что от него осталось. Шейду показалось, что он видит, как дрожит солнце, почти поглощенное тьмой. Он был так потрясен, что чуть было не вылетел наружу. Это было все равно что наблюдать, как кто-то умирает.
Пещера была прямоугольная. Слабый свет играл на резных изображениях, украшавших стены. Шейд ничуть не удивился, увидев крылатую змею, ягуара и двуглавого богомола. В каждом углу был изображен глаз, который, казалось, наблюдал за происходящим.
Шейд посмотрел вниз. Прямо под круглым отверстием находился огромный плоский камень, на котором были распластаны несколько дюжин северных летучих мышей — стражники крепко прижимали их к жертвеннику. Вокруг стояло еще больше летучих мышей, их тоже держала стража.
— Мой брат, — прошептал Измаил. — Я вижу его.
Глаза Шейда бегло осмотрели летучих мышей, приготовленных для жертвоприношения. Где Чинук, где Ариэль, отец? Но у него больше не было времени — он увидел Гота, который низко парил над камнем.
Шейд сразу узнал его — черное кольцо на предплечье, форма крыльев, большой гребень на макушке. Рядом с ним был еще один каннибал, старик с согнутой в дугу спиной; он все время поглядывал на солнце.
— Начинаем! — взревел Гот.
— Еще рано, — сказал старый каннибал. — Мы должны дождаться полного затмения. Ты помнишь слова Зотца: сто жертв во время полного затмения? Если мы начнем сейчас, зря потратим жертвы!
— Они уже захватили незваных гостей? — спросил Гот стражника, который только что влетел в пещеру.
— Еще нет, король Гот! Но скоро мы возьмем всех!
— Если нам не хватит до сотни, вы возместите недостающие жертвы! Приведите сов и крыс! Мы начинаем!
Сто жертв, и Зотц вырвется из Подземного Царства. Шейд с тревогой посмотрел на солнце. От него остался совсем тонкий, бледный ломтик. Небо потемнело. Птицы бросились к гнездам, застигнутые врасплох неожиданно наступившей ночью. Долго ли длится затмение? Если бы ему удалось как-нибудь задержать жертвоприношение…
Солнце исчезало.
Шейд не ожидал, что будет так темно. Небо было затянуто дымкой, не было видно ни звезд, ни луны. Теперь он мог видеть только эхо-зрением — в голове возникло серебристое изображение пещеры.
Под ее сводами раздался громовой голос Гота:
— Тебе, Зотц, я приношу эту первую жертву! Войди в наш мир, стань его повелителем и вечно царствуй во тьме.
Не было слышно воплей, только ужасающий треск раздираемой плоти.
Началось.
И Шейд понял, что теперь, в полной темноте, у него появилась единственная возможность.
Властелин звука
Он стал грифом.
Шейд полностью очистил свое сознание и с помощью звука создал себе новое тело. Покрытые перьями крылья вздымались над мощной грудью, шея вытянулась, а голова превратилась в голову грифа с маленькими злыми глазами и острым загнутым клювом.
Он ворвался в пещеру, с каждым аккордом песни усиливая иллюзию. Только запах летучей мыши он не мог изменить. Хороший нюхач тотчас же разоблачил бы его, но кто осмелится теперь к нему приблизиться? И пока темно, никто не увидит, кто он на самом деле — испуганный маленький сереброкрыл.
Огромный, с размахом крыльев почти в шесть футов, он кружился по пещере, и внизу каннибалы обезумели от страха. Шейд чувствовал их ужас. Он был грифом. Широко раскрыв клюв, он летел прямо на каннибалов. Он почти не мог ориентироваться эхо-зрением и с трудом различал предметы, когда пролетал через пещеру.
Вон там стража, спотыкаясь, в ужасе бросилась прочь, отпустив своих пленников.
А там внезапно получившие свободу изнуренные северные летучие мыши, не теряя времени даром, летят вверх, прямо к отверстию в потолке. Они свободны!
