— Для общего развития.
Мы уже некоторое время сидели за столом и продолжали
пререкаться, не обращая внимания на официанта, который терпеливо стоял рядом.
— Ты ужинать будешь? — спросил Мишка.
— А у тебя деньги есть? — осведомилась я.
— Есть, — скривился он.
— Тогда заказывай.
Заказ он сделал, официант удалился, а Мишка продолжал хмуро
меня разглядывать.
— Чего уставился? — не выдержала я
— Сравниваю тебя с Катькой, в смысле вашего сходства.
— Ты любишь мою сестру? — решилась я, Мишка опять
протяжно свистнул, привлекая внимание общественности к нашему столу.
— Честно? Я ее терпеть не могу, не в обиду тебе будет
сказано.
— Все-таки это странно. Ты ведь на ней женился.
— Точно. Девять месяцев назад. Одиннадцать с половиной
дней мы жили почти счастливо.
— А потом?
— А потом суп с котом. Твоя сестрица не может
пропустить ни одного мужика, у которого в кармане чуть больше десяти баксов.
При этом ей совершенно не важно, черный он или белый, умный или дурак, лишь бы
деньги из его кармана перекочевали в ее карман. Выиграй Катька миллион, все
равно не успокоится и при первом же удобном случае урвет десятку. Тут уж ничего
не поделаешь, как говорится, медицина бессильна.
— И ты узнал об этом через одиннадцать с половиной
дней?
— Точно. До того момента она изо всех сил изображала
несчастную овцу. Чужой город, плохие дяди. Две косы, прямой проборчик, глаза
святой невинности… Если б мои мозги двадцать часов в сутки не были заняты
работой, я бы, конечно, сообразил, что все это чистой воды притворство, потому
что актриса Катька никудышная. Но мне частенько было не до нее, оттого я не
особенно утруждал себя размышлениями на этот счет. Ей хотелось замуж, и я
женился, в конце концов, мне скоро тридцать, а Катька красивая, веселая
девчонка… На двенадцатый день после свадьбы я застал ее в компании одного парня
и просто обалдел, и даже не потому, что меня потрясла измена. Многочисленные
дружки давали ей какие-то гроши, она их прятала и радовалась, чем умиляла меня
до слез. Я нашел у нее коробку, доллары сложены стопочками, ни одной купюры
больше десяти баксов. Думаю, она их собирала на черный день, хотя могла тратить
сколько угодно, деньги мне всегда были по барабану, и я их особенно не считал.
Когда я понял, что это патология, то перебрался в другую спальню и перестал
обращать внимание на твою сестрицу. Но через сорок восемь дней оказался в
тюрьме. Ты не поверишь, что Катька наплела следователю. А все потому, что
хотела оставить себе квартиру. Из-за трехэтажной кучи дерьма упечь человека в
тюрьму. Твоей сестре надо лечиться, жаль, что медикаментов от ее болезни еще
нет.
Я не знала, что на это ответить, Катька всегда была
меркантильной особой, но все-таки она моя сестра…
— Думаю, ты преувеличиваешь, — пробормотала я.
— Щадя твои родственные чувства, я сильно преуменьшил.
— Иди ты к черту, — отмахнулась я и занялась
ужином, благо он уже начал остывать.
— Ты что, из тех, для кого родственные чувства дорогого
стоят? — не унимался Мишка.
— Не знаю. Никогда об этом не думала.
— Но помогать-то ты ей согласилась.
— Она обещала мне путевку в Париж. Я всю жизнь мечтала
о Париже, и Катьке об этом прекрасно известно. Так что взялась я ей помогать не
безвозмездно. Можешь считать, что продажность у нас общая черта.
— В конце концов, вы сестры, — развеселился Мишка,
а я разозлилась и, чтоб некоторое время не видеть его физиономии, удалилась в
туалет.
Я встала перед зеркалом и с крайней неприязнью принялась
себя разглядывать. Дверь открылась, а я вздрогнула, памятуя свою встречу здесь
с Юрием Павловичем. Правда, теперь он находился вдали от клуба и самостоятельно
передвигаться не мог, но все равно я насторожилась, однако в туалете появилась
жена Ильи, чье имя я так и не удосужилась узнать. Прикрыв дверь, она
привалилась к ней спиной и стала насмешливо меня разглядывать. Я повернулась к
ней и, сложив руки на груди, улыбнулась. Не знаю, чего ожидала эта стерва с
водянистыми глазами, но я не задрожала, не побледнела и не упала в обморок.
— Если есть что сказать, говори, — хмыкнула
я. — Или проваливай.
— Чертова дрянь, — очень тихо сказала она. —
Думаешь, я не знаю, чего ты хочешь?
— Я хочу выйти из туалета, — сообщила я.
— Имей в виду, если я узнаю, что ты вертишь хвостом
перед моим мужем, я тебя…
— Ты б не спешила давать обещания, — перебила
я. — И если тебе так дорог твой муженек, нечего на чужих пялиться. Привяжи
его к себе покрепче, чтоб не сбежал, и торопись делать деньги. Еще пара лет — и
бесплатно на тебя уже никто не взглянет.
— Ах ты, гадина, — взвыла она, а я рявкнула:
— Будешь цепляться к моему мужу, глаза выцарапаю.
— С ума сошла, — растерялась женщина, я не очень
вежливо отодвинула ее и, распахнув дверь, выскочила из туалета.
Мишка хмуро поглядел на меня, когда я устроилась напротив.
— У тебя такой вид, — не выдержал он, — точно
ты прямиком с Ледового побоища.
— Иди ты к черту, — рявкнула я, а он пожал плечами
и замолчал как рыба. Такое поведение кого хочешь выведет из себя. — Долго
мы здесь будем прохлаждаться? — спросила я.
— Пока шантажист не объявится, — удивился Мишка, а
я вспомнила про записку и покраснела от досады. — Ты что, в туалете встретила
привидение? — все-таки поинтересовался Шальнов.
— Как зовут эту дамочку? — кивнула я в сторону
стола, за которым устроились Илья с супругой.
— Эмма Станиславовна, — сообщил он. — Так это
встреча с ней произвела на тебя такое впечатление?
— Она мне угрожала.
— Тебе?
— Катьке, конечно, я-то здесь при чем? — Вспомнив,
что я как раз очень даже при чем, я покраснела и уткнулась в тарелку.
— Ага, — заявил Мишка удовлетворенно, это его
дурацкое «ага» уже здорово действовало мне на нервы. — Думаешь, у них
что-то было?
— Откуда мне знать? — разозлилась я.
— Странно, — пожал плечами Мишка. — У Илюшки
за душой одни долги, а Катька такие вещи за версту чует. Не похоже, чтоб она
запала на такого парня.
