Было прохладно, накрапывал дождь. Мишка, наверное, в целях
конспирации, желая придать нам вид влюбленной парочки, взял меня за руку. В
бейсболке и с этим рюкзачком за плечами он выглядел подростком-акселератом, а
кем выглядела я, ведомо одному господу. Скорее всего дурой, кем и являлась на
самом деле. А кто еще полезет в клуб в шесть утра в компании парня, который
несколько дней назад вышел из тюрьмы? Впрочем, о том, как мы будем совершать
вторжение в чужую собственность, я старалась не думать и молча наслаждалась
прогулкой.
К сожалению, она закончилась очень быстро, мне казалось, что
до клуба идти довольно далеко, но Мишка существенно сократил маршрут,
продвигаясь закоулками и проходными дворами. Через двадцать минут мы вышли к
двухэтажному зданию розового цвета, в следующем, стоящем вплотную к нему,
находился клуб.
Мы нырнули под арку и оказались в крохотном дворике, слева у
стены громоздились штабеля ящиков, туда Мишка и направился. Не спеша отодвинул
ящики, и я увидела довольно большое окошко примерно в полуметре от асфальта,
Мишка ударил ногой, рама вылетела с испугавшим меня треском, но ничего не
произошло, то есть никто не ворвался во двор и не сцапал нас на месте
преступления.
Мой спутник сбросил в образовавшуюся дыру рюкзак, а затем с
некоторым трудом и сам протиснулся в подвал. Я вертела головой во все стороны и
отчаянно дрожала. Мишкина физиономия на мгновение появилась в окошке, и он
махнул рукой:
— Лезь сюда, я помогу.
Я неловко уселась на подоконник и принялась сползать вперед
ногами, Шальнов подхватил меня на руки и через секунду прижал к себе, хотя мог
бы обойтись и без этого.
— Ты что делаешь? — прошипела я.
— Что? — удивился он, все еще не выпуская меня из
рук, более того, сжимал в объятиях с увеличивающимся рвением.
— Не прикидывайся. Между прочим, ты муж моей сестры.
— Бывший. Заметь, она развелась со мной, когда я
находился в заточении, короче, по всем статьям поступила по-свински.
— Но это не повод…
— Слушай, а я тебе нравлюсь?
— Нет, конечно.
— Почему это? — Мишка разжал руки и даже отступил
на шаг.
— А чего в тебе такого, чтобы мне понравиться?
По-моему, ты совершенно несерьезный человек и вообще… сомнительный тип.
— Это я несерьезный? Да в этом городе нет парня
серьезнее меня. Тебе каждый скажет… Несерьезный. Скажи лучше, что у меня не
такая смазливая рожа, как у твоего Ильи, с которым ты в первый же вечер
оказалась в одной постели, хоть он всего-навсего сутенер.
— Я не оказалась с ним в постели, то есть… это клевета,
и если ты еще раз скажешь что-нибудь подобное, я тебе глаза выцарапаю.
— Разумеется.
— Послушай, — опомнилась я. — Мы зачем сюда
пришли? — Мишка подхватил рюкзак с пола, а я попыталась перевести разговор
в совершенно иное русло:
— Где мы? Что это за здание?
— Обыкновенное здание. Видишь, окна заколочены,
требуется реставрация. Дом в центре, желающих его приобрести немало. Я, кстати,
был одним из них, хотел магазин открыть. Отдают его за символические деньги, но
ремонта здесь… Идем, я в свое время все тут как следует облазил, прикидывая,
как и что следует перепланировать. В подвале есть общая дверь с клубом, должно
быть, когда-то был черный ход в переулок. Па-лыч дверь предлагал оставить, на
всякий случай. Думаю, покойный не был лишен романтики, в детстве читал «Графа
Монте-Кристо».
— В детстве его все читали.
— Точно. Но не у всех сохранилась любовь к потайным
дверям. А вот и она, кстати.
Мы уперлись в стену, в центре ее в свете фонаря, с которым
шел Мишка, железная дверь без ручки выглядела точно заплата.
— Как ты собираешься ее открыть? — удивилась я,
дверь выглядела несокрушимой. Мишка не стал отвечать, расстегнул рюкзак и
достал какую-то железку, потом сунул мне в руку фонарь и сказал:
— Свети. — Он принялся возиться с дверью, а я
стала проявлять беспокойство.
— Это не опасно? — не выдержала я. — Там ведь
наверняка сигнализация.
— Нет, насколько мне известно. Но, может, за семь
месяцев что-то изменилось. Сейчас узнаем.
Дверь неожиданно распахнулась, чуть не задев меня по носу, а
я втянула голову в плечи, ожидая самого худшего, но ничего не произошло.
— Вот видишь, — удовлетворенно заметил Мишка, взял
у меня фонарь и осветил дверной проем. Там стояли какие-то коробки, Шалънов
принялся осторожно их сдвигать, и вскоре образовался узкий проход, в который,
однако, можно было протиснуться, что мы и сделали.
Следующую дверь мой спутник открыл с такой легкостью, что я
заподозрила в нем профессионального грабителя. За дверью оказалось большое
помещение, в настоящий момент совершенно пустое, три каменные ступеньки вели к
очередной двери.
— Это выход из подвала, — принялся объяснять
Мишка, склонившись к моему уху. — Сейчас утро, и сторож скорее всего спит,
но вдруг он исключительно честный человек и окажется как раз в этом коридоре в
самый неподходящий момент. В этом случае сразу же уноси ноги. У него может быть
оружие. У ребят на стоянке оно точно есть, и дежурят они обычно по двое.
— Может, не стоит нам туда идти? — начала
паниковать я.
— В следующий раз оставлю тебя дома. А сейчас слушай
внимательно, чтоб сторож нас врасплох не застал. Два уха хорошо, а четыре
лучше,
Он начал возню с дверью, а я прислушивалась. И эта дверь
открылась с поразительной легкостью, Мишка толкнул ее, и очам нашим предстал
длинный коридор, лампочка горела лишь в самом его конце, создавая тревожный
полумрак.
— Идем, — позвал Мишка и сделал первый шаг.
Красный ковер скрадывал звук шагов, продвигались мы медленно
и практически бесшумно достигли конца коридора, Мишка кивнул головой в сторону
лестницы на второй этаж и уже было направился туда, как вдруг я увидела нечто
такое, от чего буквально приросла к полу.
Возле противоположной от лестницы стены сидел парень,
привалившись к ней спиной, глаза его были открыты, но вряд ли он ими видел, ибо
лоб и волосы у него залиты кровью. Ее было очень много, казалось невероятным,
что это настоящая кровь, скорее клюквенный сок, дешевая бутафория.
— Мишка, — промычала я, хватая его за руку, и
ткнула в сторону сидящего. Мишка зло выругался и направился к нему, поднял
ладонь парня, чертыхнулся громче и тревожно огляделся.
— Что? — пробормотала я. — Он умер?
— Ага.
