— Миша, я очень беспокоюсь за сестру. Может, стоит
заявить в милицию? В конце концов, она двое суток не звонит и дома не
появляется.
— Должно пройти не меньше трех, но и тогда менты не
особо зашевелятся, а зная Катькины привычки… Из головы у меня бесхозный труп не
идет. Ну скажи на милость, кому он мог понадобиться? Хотя, может, я напрасно
голову ломаю и все очень просто: убийца следил за нами, сообразив, что повесить
на нас убийство не удастся, он просто спрятал труп: нет трупа, нет следствия. А
ведь в самом деле…
— Но после убийства сторожа в клубе исчезновением Юрия
Павловича наверняка заинтересовались…
— Стоит еще раз заехать в клуб.
— У нас остался Илья, — кашлянув, напомнила
я. — Мокрые ботинки, подозрительная встреча. Они ссорились с Юрием
Павловичем в тот вечер, я сама слышала. Если они с Катькой знакомы, он мог
иметь ключи от квартиры и ему ничего не стоило взять твой пистолет. Вот если бы
узнать, где он находился в то утро, когда убили сторожа.
— Попробуем, — пожал Мишка плечами. — Хотя
версия так себе: коли они с Катькой заодно, большое свинство оставлять труп в
ее квартире.
— Да уж, — пришлось согласиться мне. И тут меня в
очередной раз озарило:
— А что, если Юрия Павловича убили, потому что задушили
Лося?
— Здорово, — восхитился Мишка. — Еще
какие-нибудь свежие идеи?
— А что? — обиделась я. — Допустим, кто-то
решил покончить с Лосевым, и Катька к этому причастна. А Юрий Павлович узнал об
этом и задумал вывести их на чистую воду. Неведомому убийце ничего не осталось,
как и от него избавиться, причем выбирать время и место он не мог,
воспользовался тем, что Юрий Павлович лежал без сознания и я рядом с ним тоже,
ну и…
— Если ты еще сможешь придумать, для чего это кому-то
понадобилось: убивать Лося, а твоей сестрице ему помогать? Дорогостоящее алиби,
ведь она тебе Париж обещала, а с Лося на днях и так бы шкуру сняли…
— Может, это как-то связано с Ильей? Вдруг Лось его
шантажировал и тот решил от него избавиться?
— Приехали, — заявил Мишка, тормозя машину, я
огляделась и обнаружила себя в нескольких кварталах от дома, где жил Лось.
— Миша, может, не стоит к нему вторгаться? —
заволновалась я. Мысли о соседе-долгожителе всерьез меня тревожили.
— Оставайся здесь, — пожал он плечами.
— Что ты там надеешься найти? — разозлилась я, но
Мишка, не обращая на меня внимания, уже покинул машину, и я выскочила
следом. — А если нарвемся на милицию? Тогда нам точно не отвертеться.
— Ты б не каркала.
Мишка зашагал вдоль улицы, я догнала его и взяла под ручку,
надеясь, что таким образом мы сойдем за влюбленных, а не за квартирных
грабителей. Впрочем, на влюбленного Мишка совсем
Не похож.
Чем ближе мы подходили к дому, тем меньше мне хотелось в
него вторгаться, но отпустить Шальнова одного я тоже не могла.
— Ты чего так в меня вцепилась? — удивился
он. — Боишься, что ли?
— Еще бы мне не бояться. Ты, может быть, к тюрьме
привыкнуть успел, а я о ней даже думать не могу, мурашки бегут по коже.
— В каком месте?
— Что?
— Твои мурашки бегают? Покажи, а?
— Шальнов, ты дурак.
— Это я уже слышал. Будешь меня оскорблять, получишь по
носу.
В этот момент мы свернули в переулок, и Мишка сделал мне
знак молчать, очень не вовремя, сказать по правде, мне было, что ответить.
Занятая этой перепалкой, я не сразу сообразила, куда мы двигаемся, а вот
теперь, оглядевшись, поняла, что находимся мы в узком переулке между двух
заборов, а прямо перед нами третий, а за ним нужный дом. В нескольких шагах
калитка, запертая на щеколду.
— Открыть сможешь? — спросил Шальнов, я протиснула
руку в щель между досками и без труда ее открыла.
Мы вошли в сад и по тропинке направились к дому, соседа
нигде не было видно, это меня очень порадовало и одновременно насторожило:
старичку ничего не стоило наблюдать за нами в бинокль, например, из чердачного
окна. Такие, как он, вполне на это способны. Мишка быстро поднялся на крыльцо,
начал возиться с замком и тут же, чертыхаясь, распахнул дверь. Его умение меня
огорчило: конечно, не то, что мы попали в дом с такой легкостью, а то, что
приличному человеку подобные навыки вовсе ни к чему.
— Где ты этому научился? — прошептала я,
поднявшись на крыльцо и входя в маленькую прихожую вслед за Мишкой.
— Двери открывать? — хмыкнул он. — Так она
была не заперта.
Не успела я толком понять, что это значит, как мы вошли в
комнату. Квартира была небольшой, из коридора дверь на кухню, прямо — в
комнату, разделенную на две части дощатой перегородкой, оклеенной обоями.
Большая часть была гостиной, а меньшая с одним окном — спальней.
Там стоял старенький гарнитур, ящик одной из тумбочек был
закрыт неплотно. Пока Мишка осматривал гостиную, я прошла к этой самой тумбочке
и выдвинула ящик. Внутри лежали какие-то бумаги, аккуратно сложенные в папку.
Вместе с этой папкой я вернулась к Мишке.
— Посмотри, это было в тумбочке. Он извлек бумаги, взглянул
на них и зло засмеялся.
— Нет, это уж слишком.
— Что такое? — испугалась я.
— Идем отсюда. Боюсь, нас здесь ждали.
Не помню, как мы покинули дом. Мишкины слова возымели на
меня такое действие, что я пребывала в полуобморочном состоянии. Только вновь
оказавшись в машине, я понемногу пришла в себя, но и тогда каждую секунду
ожидала грозного окрика, а дальше дело известное: щелкнут наручники, и вот она
— тюрьма…
— Что это было? — смогла спросить я минут через
десять. К этому моменту мы уже выехали на проспект.
— Расписки. Лось был должен Палычу кучу денег.
— Значит, все-таки он его убил?
— Кто? — повернулся ко мне Мишка со следами
душевной муки на лице.
— Лось…
— Как он мог его убить, ведь говорили уже…
— Тогда я ничего не понимаю.
— А что тут понимать? Кто-то очень нагло подставляет
Лося: в клубе и в доме Палыча искали расписки. Свои расписки убийца прихватил,
а вот эти подсунул Лосю, чтобы запутать все еще больше.
— А если это мы напутали и во вторник Лось еще был жив,
убил Юрия Павловича, а уж потом…
