Мы отправились в ресторан. Почти все столики были заняты, но
нам нашлось место недалеко от небольшой эстрады.
— Мы выиграли сорок тысяч? — не удержалась я.
— Да.
— И вот так запросто их получили.
— Я думаю, Юрий Павлович сейчас неважно себя чувствует.
Но такое иногда случается, и он, безусловно, переживет потерю.
— И часто вы так выигрываете?
— Почему бы нам не перейти на «ты»? Тут я вспомнила,
что он в самом деле уже перешел, еще там, возле стола с рулеткой, и кивнула.
— Конечно. И часто ты выигрываешь?
— Нет. Я не игрок по натуре. Просто сегодня, когда мы
наконец познакомились, я вдруг понял, что мне повезет, ну и вот что из этого
вышло.
Я улыбнулась и почувствовала себя гораздо спокойнее.
Конечно, здорово за один вечер выиграть такие деньги, но ведь мы могли и
проиграть, и что бы я сейчас делала? От одной этой мысли мне стало не по себе,
и я зябко поежилась. Подошел официант и подал мне меню, я заглянула в него и
едва не свалилась со стула: выигранных двадцати тысяч надолго не хватит, если
питаться здесь…
— Что-нибудь выбрала? — спросил Илья.
— Если честно, я совсем не голодна.
— Здесь отлично готовят форель…
— Да, я знаю… — «Дьявол побери этот кабак и мою
сестрицу в придачу», — подумала я.
— Не возражаешь, если я закажу для тебя форель и еще
вот эту закуску? И, конечно, шампанское.
— Не возражаю, — кивнула я, точно зная, что
закуска за такие-то деньги встанет комом в моем горле. На мое счастье, как раз
в этот момент на эстраде вспыхнули фонарики, освещение в зале слегка притушили,
а из-за бархатной портьеры слева появилась девица, та самая Рыжая, что
столкнулась в холле с Юрием Павловичем.
— Добрый вечер, господа, — сказала она,
послышались негромкие хлопки, девушка улыбнулась и продолжила:
— Я очень рада, что вы сегодня с нами. Я благодарю вас
за теплый прием. Пока она говорила, музыканты заняли свои места, Рыжая в
крохотном платье с голой спиной откинула назад голову, сцепила руки и запела
что-то в высшей степени жалостливое. Не знаю, как пела моя сестра, но эта пела
из рук вон плохо. Однако публика то ли привыкла, то ли попросту не обращала на
нее внимания. По крайней мере, никто не выразил недоумения.
Нам принесли заказ. Илья некоторое время молчал, глядя на
певицу, и заявил:
— Она тебе в подметки не годится. Просто удивительно,
что Юрик согласился взять ее… Впрочем, то, что она так бездарна, тебе лишь на
пользу, никакого намека на конкуренцию.
— Ты так думаешь? — улыбнулась я.
— Конечно. — Он взял мою руку и поцеловал, а я
опять покраснела. «Господи, ну нельзя же быть такой дурой…»
— А можно узнать, чем ты занимаешься? — пытаясь
скрыть замешательство, спросила я. — Разумеется, когда не играешь в
рулетку?
— Я? Я совершенно обычный российский бизнесмен. Очень
скучный, много времени проводящий в кабинете, погрязший в деловых бумагах и
прочей ерунде.
— Ни за что бы не подумала.
— Да? А что ты подумала?
— Не знаю, если честно, — растерялась я, — но
очень трудно представить тебя за письменным столом, в скучном кабинете.
— Тем не менее это так. Иногда я позволяю себе немножко
расслабиться, но тридцать дней в
Месяце я здравомыслящий дядя, без малейшей склонности к
авантюрам. Ужасно, правда?
— Почему же… В каждой работе есть свои плюсы и минусы.
— Да-да, конечно. А тебе нравится твоя работа?
Я едва сдержалась, чтобы не брякнуть: «Платят мало», вовремя
сообразив, что Илья имеет в виду вовсе не работу учительницы, неожиданно
разозлилась, потому и ответила:
— Не очень. Честно говоря, я мечтаю выйти замуж за
бизнесмена и бросить этот дурацкий кабак к чертям собачьим. — Я широко
улыбнулась, ожидая реакции Ильи. Реакция не замедлила последовать.
— Ты прелесть, — заявил он и вновь поцеловал мне
руку. Не знаю, что такого прелестного он обнаружил в моем ответе. Пока я
размышляла над этим, возле нашего стола появился Юрий Павлович. Лысина его
блестела от пота, он то и дело вытирал ее платком, глазки бегали, хищно
посверкивая, а на губах играла довольно противная ухмылка.
— Как тебе Зинка? — пропел он, кивнув на Рыжую.
— Я только что сказал Катрин, что она ей в подметки не
годится, — вмешался в разговор Илья.
— Я тоже так думаю. Ни кожи, ни рожи… — Говоря это,
Юрий Павлович сунул руку под скатерть и ухватил меня за коленку, а я легонько
заехала ему локтем в бок. Конечно, он хозяин этого притона, но я-то к нему
никакого отношения не имею и всякие гнусности терпеть не собираюсь, а если
подпорчу Катьке карьеру, так виновата в этом только она, нечего было затевать
это дурацкое переодевание.
Юрий Павлович слабо охнул и заметно скривился, а я
улыбнулась и сказала:
— Извините, я такая неловкая.
— Ничего, ничего, — прошипел он. Илья изо всех сил
старался не смеяться и на всякий случай отвернулся к эстраде. — А я ведь,
собственно, к вам, Илья Петрович, — ласково заговорил Юрий Павлович, как
только смог отдышаться. — Нельзя ли вас отвлечь минут на пять, пройдемте в
мой кабинет, буквально на три слова…
— А эти три слова вы здесь сказать не можете? —
удивился Илья.
— Я-то могу. — Голос хозяина стал слаще
меда. — Да боюсь, вам это не понравится. Так что будьте так любезны… —
Юрий Павлович стукнул себя ладонью по лбу, точно неожиданно что-то вспомнил и,
наклонясь ко мне, пропел:
— Поздравляю с выигрышем, Катрин. Такая удача, такая
удача…
Илья поднялся из-за стола, насмешливо улыбаясь, но во
взгляде его мелькнуло что-то похожее на беспокойство. Они скрылись за одной из
портьер, а я попробовала сосредоточиться на репертуаре Рыжей. Теперь она
исполняла романс, сцепив руки над головой и вращая тазом немного не в такт
музыке. Издалека это можно принять за танец живота, но музыкальное
сопровождение немного смущало. Я нахмурилась, наблюдая все это, и некоторое
время сидела озадаченная, после чего торопливо съела форель. Илья все еще не
возвращался. Правда, прошло совсем немного времени, а я, оглядев зал, подумала,
что не худо бы посетить дамскую комнату.
