С этой целью я поднялась из-за стола и попыталась ее
обнаружить. Делом это оказалось нелегким, я немного поплутала в коридорах —
никакого намека на туалет. Спрашивать кого-либо я поостереглась: раз уж
предполагалось, что я здесь работаю, то такие вещи должна знать.
Я добралась до лестницы и не спеша, точно прогуливаясь,
поднялась на второй этаж. Здесь тоже были коридоры и несколько дверей, на одной
из них имелась вожделенная табличка, и я ходко устремилась туда, но где-то на
середине пути притормозила, а затем и вовсе замерла: из-за ближайшей ко мне
двери раздавались голоса, один, вне всякого сомнения, принадлежал хозяину
клуба, а другой Илье.
— Я не собираюсь больше ждать, — визгливо
выговаривал Юрий Павлович. — Вместо благодарности за мое терпение…
— О чем это ты? — удивился Илья. — Не можешь
пережить потерю сорока тысяч? Брось, Юрик, ты на мне заработал гораздо больше.
— Это мои деньги… черт… что ты из себя строишь? Слышал
пословицу: «на каждого мудреца довольно простоты»? Ты сколько угодно можешь
пудрить мозги своей жене, может, ей это нравится, а может, она в самом деле
такая дура, но меня тебе не облапошить…
Меня точно обдало холодным душем, выходит, Илья женат, а
я-то обрадовалась… В этот момент дверь с шумом распахнулась, а я кубарем
скатилась с лестницы, забыв про туалет, и внизу почти нос к носу столкнулась с
Рыжей.
— Чего вытаращилась? — ядовито спросила она.
— Да пошла ты… — рявкнула я, влетела в зал, плюхнулась
на свое место и залпом выпила бокал шампанского. Через пять минут появился
Илья, улыбался он очень мило, и чувствовалось, что жизнь его устраивает, вот и
верь людям после этого.
— Что понадобилось от тебя этому старому козлу? —
спросила я, пылая жаждой мести за утраченные иллюзии.
— А… совершенно глупый разговор. Кое-какие общие дела,
спорные вопросы, в бизнесе это часто бывает.
— У вас общий бизнес? — решила я не сдаваться.
— Я ведь сказал: кое-какие дела. Забудем об
этом. — Илья все еще улыбался, но теперь смотрел на меня настороженно,
точно пытался отгадать, что происходит в моей черепной коробке. В ней много
чего происходило, но все происходящее можно было легко свести к одной мысли:
«Все мужики свиньи. А вот такие, как этот Илья, в особенности». Я налила еще
бокал шампанского и выпила, глядя на своего спутника без малейшего
удовольствия. — Что-нибудь случилось? — поднял он брови.
— Нет. Просто не люблю, когда меня оставляют одну.
— Прости, но это не моя вина… — Он продолжил
распинаться в том же духе, а я сидела, чуть не плача. Во-первых, ужасно
хотелось в туалет, во-вторых, так и подмывало сказать ему, что он сукин сын и
притворщик. А я еще десять минут назад мечтала о том, что это случайное
знакомство перерастет в нечто большее… И вот тебе, пожалуйста. Не знаю, как
долго я бы еще сидела, злясь на весь свет и страдая, но тут обратила внимание
на то, что время от времени кто-то из граждан, сидящих в зале, удалялся за
ширму слева от входа, и я сообразила, что там находится туалет, обрадовалась,
резво поднялась, сказала «извини» и потрусила в том направлении.
Выйдя из кабинки, я вымыла руки, а затем уставилась на себя
в зеркало. В солнцезащитных очках я в настоящий момент выглядела нелепо и так
прямо себе об этом и сказала, но снимать их все-таки поостереглась, покачала
головой, вздохнула и уже собралась покинуть комнату, как дверь распахнулась,
явив моим очам Юрия Павловича. Он плотоядно усмехнулся, протиснулся в
умывальную, запер дверь на задвижку и шагнул ко мне.
— Солнышко мое… — Я еще не успела сообразить, в чем
дело, а он уже втиснул меня в узкое пространство между раковинами, сунул одну
руку мне под пиджак, а второй обнял за плечи. — Радость моя, как я
соскучился…
На мгновение я лишилась дара речи, затем решительно сбросила
его руки и рявкнула:
— Ты что, очумел?
— Ах, мы сегодня не в духе… скажите, пожалуйста… фу-ты,
ну-ты… — Он попытался устроить свои руки на моей груди, а я, схватив с пола
ведерко для использованных полотенец, сказала сурово:
— Вот сейчас как врежу… Юрий Павлович попятился и
спросил обиженно:
— Ты чего?
— Еще раз подойдешь ко мне… в туалете… я тебя изувечу.
Швырнув ведерко и одернув пиджак, я поспешно покинула комнату,
стуча зубами от страха и возмущения.
— Прямо сумасшедший дом какой-то… ну, сестрица…
Илья ждал меня за столом, я стремительно подошла, на ходу
подзывая официанта:
— Еще шампанского.
— Я вижу, ты решила отметить выигрыш по полной
программе, — с легким намеком на беспокойство заметил Илья.
— Точно. Ты можешь мне составить компанию, если
захочешь. — «А если нет, — чуть не добавила я, — убирайся к
своей жене».
— С удовольствием, — улыбнулся он.
Вторая бутылка опустела довольно быстро, я сидела, поглядывая
из-под очков и пытаясь сосредоточиться на происходящем. Пить шампанское
бутылками мне до той поры еще не приходилось, и я даже не подозревала, что оно
может произвести такой эффект. Скорее всего я бы просто уснула на стуле или на
худой конец скатилась под стол, но тут нелегкая принесла к нашему столику рыжую
певичку.
— Как тебе мое пение? — спросила она меня, при
этом глядя на Илью и зазывно улыбаясь.
— Это не пение, — ответила я. — Это кошачий
визг в начале марта.
— Скажите на милость, — вспыхнула деви-ца. —
Тоже мне, Тина Тернер. Да у тебя и голоса-то сроду не было, и здесь ты задницей
крутишь только благодаря…
— Голос у меня есть, — перебила я. — Еще
какой. Я могла бы поступить в консерваторию, мои учителя как раз это и
советовали,
— Учителя… А гувернантки у тебя случайно не было?
— Гувернантки? — Я попыталась вспомнить, отчетливо
икнула и сказала правду:
— Нет, гувернантки не было. Но петь я умею в отличие от
тебя, и вообще: иди отсюда.
— Сама иди… петь она умеет, чего ж тогда не поешь?
— Хорошо, — пожала я плечами, с трудом соображая,
что делаю. — Сейчас спою. — Поднялась из-за стола и, нетвердо ступая,
направилась к эстраде.
