— Какой великолепный корабль, — сказала Кейт и понравилась мне еще больше.
Я повел ее в гимнастический зал с тренажерами — имитаторами верховой езды и гребли — и множеством других жутких приспособлений для укрепления мускулов. Не могу сказать, чтобы они пользовались популярностью. Большинство пассажиров больше интересовала возможность поесть, выпить и покурить. Но в это утро здесь оказалась пара молодых людей в полосатых тренировочных костюмах, делавших приседания, наклоны, дергавших за рычаги разных механизмов и подзадоривавших друг друга.
Потом мы добрались до кинозала. Честно говоря, он был невелик, но немногие воздушные корабли имеют хотя бы такой. Он был на пятьдесят мест, но зато мы смогли раздобыть копию последней эпопеи братьев Люмьер «Гильгамеш». Я жестом предложил Кейт просунуть голову за бархатный занавес, закрывавший дверной проем. Призрачные вспышки света озарили ее лицо.
— Мне надо будет попросить мисс Симпкинс сходить сюда со мной попозже, — заявила она. — Это, кажется, очень захватывающее зрелище.
В конце А-палубы находился курительный салон. Я открыл обитую кожей дверь и содрогнулся от клубов сигарного дыма.
— Не желаете ли войти? — спросил я.
— Нет, спасибо, — отозвалась она.
— Там выставлены очень неплохие полотна депрессионистов.
— Я без них проживу, — сказала она.
Я не мог осуждать ее. Несмотря на мощные вентиляторы, выгоняющие дым наружу, находиться в салоне было невыносимо. А что до картин, я всегда чувствовал — они наводят на меня тоску с этими их мрачными пейзажами и едкими красками. Вполне под стать месту, в котором они висят.
Я повел ее по главной лестнице вниз, на В-палубу. Салон и гостиная там были очень похожи на те, что наверху, хотя и не такие большие и роскошные. Я показал ей пекарню, каюту старшего стюарда и кают — компании офицеров и экипажа. А потом я вынул из кармана связку ключей и отпер входной люк, ведущий внутрь корабля. Для меня это самая интересная часть экскурсии, когда пассажирские палубы остались позади и ты видишь истинные костяк и плоть «Авроры». Хотя большинство так не думает. Экскурсанты всегда бывают рады вернуться назад, к уютным креслам и тележкам с напитками.
Я провел Кейт вдоль всего килевого мостика, до самой кормы. Конечно, она уже шла здесь сегодня утром, но ей хотелось увидеть все это еще раз, и чтобы я все объяснял. Ее восторг передался и мне, и я показывал бесчисленные танки для балласта и питьевой воды и для топлива Аруба, размещенные по обе стороны мостика, и бесконечные узлы проводов и кабелей, и трубопроводы, пронизывавшие всю «Аврору» подобно венам и артериям.
Кейт остановилась и уставилась на гигантские газовые отсеки, мерцающие днища которых нависали меньше чем в семи метрах над нашими головами.
— Они великолепны! — воскликнула она восхищенно. — Из чего они сделаны?
— Это называется пленочная оболочка.
— Какое удивительное название.
— Это действительно пленка коровьих кишок. Ее специально обрабатывают, чтобы она не пропускала газ.
Незаметно было, чтобы сказанное вызвало у нее хоть малейшее отвращение.
— Много же коров на это понадобилось, — серьезно прокомментировала она. — Сколько здесь газовых отсеков?
— Двадцать.
— Они в самом деле огромные. — Она потянула носом. — Это манго?
— У вас острое обоняние, мисс. Это гидрий. Его слабый запах чувствуется всегда, но если он становится сильнее, значит, где-то утечка. В командной рубке есть специальная панель, на которую выводятся показатели давления во всех газовых отсеках. Но у матросов нюх еще лучше. Они обходят коридоры и шахты все двадцать четыре часа в сутки, чтобы увериться, что каждый квадратный фут наших парусов в полном порядке. Взгляните.
Я указал на паутину опорных балок и вантов.
— Это осевой мостик, видите? Он проходит точно над килевым мостиком, прямо вдоль центральной оси корабля, от носа до кормы. Газовые отсеки нависают над ним, будто стены. Когда по нему идешь, кажется, что ты в туннеле.
В двадцати метрах над нами, через ячеистый металлический настил мостика, виднелись маленькие фигурки двух матросов. Я подумал, не юный ли Лунарди один из них, осваивающий свои новые обязанности.
— А еще выше? — спросила Кейт.
— Газовые отсеки идут до самого верха, и там есть клапаны на случай, если понадобится стравить немного гидрия.
— А зачем это может понадобиться? — поинтересовалась она, с любопытством склоняя голову.
— Чтобы снизиться, или если мы оказались выше барометрической высоты.
— А что это такое?
— Барометрическая высота? Ну, чем выше мы поднимаемся, тем меньше давление наружного воздуха, и на определенной высоте давление гидрия начинает превышать воздушное.
— Ага, и гидрий расширяется, — понимающе подхватила Кейт.
— Да, и может разорвать оболочку газовых отсеков, поэтому иногда приходится выпускать часть его наружу.
— А наружная оболочка корабля, из чего она?
— Ткань, туго натянутая на алюмироновый каркас.
— Ткань? И все?
— Как ни странно, хлопок. Но он специально обработан, поэтому водонепроницаемый и негорючий.
— Это обнадеживает. А это куда идет? — Она указала на трап.
— На осевой мостик, — ответил я. — Туда идут три трапа. А с него по другим трапам можно попасть на марсовые площадки, одну на носу, другую на корме.
— Правда? — заинтересовалась она. — Какой оттуда, должно быть, интересный вид.
— Особенно в ясную ночь, когда звезды и все такое.
— Вы, наверно, все их знаете по именам.
Я рассмеялся:
— Не исключено.
— Мы можем туда подняться?
— Боюсь, что нет, мисс. Наверх допускаются только члены экипажа.
— О… — Она немножечко сникла. Я пожалел, что не могу сказать «да».
— А это двигатели? — спросила она, когда звук пропеллеров усилился.
Я кивнул.
— Вы, наверно, видели их, когда подлетали. Их по два с каждого борта. Я покажу вам. — Я свернул с килевого мостика в боковой проход, заканчивавшийся люком в корпусе корабля. Люк был открыт — прямоугольник синего неба и моря. Мы подошли поближе и поглядели на переднее моторное отделение левого борта — большой металлический отсек, прикрепленный к кораблю снаружи стойками и тросами. В задней, открытой части его вращался огромный пропеллер. Как и три других, приводивших «Аврору» в движение, этот отсек был около восьми метров в длину и трех — в высоту. Из люка туда вел трап. У него были поручни, но больше никакого защитного ограждения.
— Очень шумно! — прокричала мне Кейт.
— А представляете, каково работать внутри! — проорал я в ответ. — Механики носят специальные кожаные шумозащитные шлемы.
