Я не привык быть пассажиром и не могу сказать, чтобы мне это нравилось. Салон был удобным и просторным, как и говорил Слейтер, и вделанные в пол окна давали прекрасный обзор. Но я хотел, чтобы передо мной был нос корабля, рассекающий ветер. Хотел делать что-нибудь полезное, что помогло бы нам на нашем пути. Согласно подсчетам Дорье, путешествие на перехват «Гипериона» продлится по меньшей мере четыре дня. Трудновато будет провести столько времени в одном помещении.
Кейт же, казалось, это совсем не волновало. Она заявила, что ей надо прочесть уйму книг и поставить кое-какие небольшие опыты, и за считаные минуты превратила уголок салона в персональную лабораторию.
— Ты притащила микроскоп? — поинтересовался я, пока она распаковывала разные коробки с оборудованием.
— Только самый маленький, — с сожалением ответила она. — Мне пришлось брать то, что полегче.
Удостоверившись, что фимиам и можжевеловые палочки загашены, мисс Симпкинс уселась и поочередно то принималась читать роман, то шила. Надира с удобствами устроилась на полу салона, обложившись подушками, и углубилась в богатые запасы газет и журналов, но чаще просто смотрела в окно на то, как лесистые склоны Балкан сменяются пустынями Аравии. Зрелище замечательное, но мне было слишком тревожно, чтобы спокойно сидеть на месте. С камбуза неслись совсем домашние звуки — миссис Рам что-то резала, взбивала, звенела посудой.
Я прошелся по салону по часовой стрелке, потом против, останавливаясь поглазеть на множество фотографий в рамках. Там была интересная серия снимков, показывавшая, как создавался «Сагарматха», а потом фото Слейтера во всей красе, стоящего возле сверкающей командной рубки и собирающегося окрестить свой новенький корабль бутылкой шампанского.
Еще были бесчисленные фотографии Гималаев, некоторые явно сделаны с борта воздушного корабля. На одной из них Слейтер сидел на скале, завернувшись в альпинистский плащ, на фоне потрепанной палатки. Рядом с ним сидел Дорье, на гораздо меньшем камне, и поэтому он оказался намного ниже Слейтера и положил руку тому на колено. Слейтер же обнял его за плечи. Я предположил, что это было, наверное, во время восхождения на Эверест. Оба улыбались в камеру. Мне не понравилось, что на фото Дорье настолько ниже Слейтера. Из-за этого он был похож на слугу, смиренно скорчившегося у ног владыки и повелителя.
— Немножко противно, правда? — сказала, подходя, Кейт. — Герой-покоритель.
Но я заметил, что её взгляд скользит по фотографии Слейтера, обнаженного по пояс, верхом на слоне.
— Похоже, прошлой ночью он тебя просто очаровал, — сказал я. — Ах, Хэл, расскажите нам о ваших захватывающих приключениях!
Ноздри Кейт сузились; подбородок вздернулся.
— Я просто старалась быть вежливой. Поддержать беседу. На случай, если ты не заметил — за столом возникла некоторая напряженность.
Салон был достаточно большой, чтобы мы могли говорить наедине, но негромко, но я всё время ощущал неловкость из-за присутствия Надиры и мисс Симпкинс. И я не верил, что Кейт сумеет продолжать разговаривать вполголоса, если мы будем спорить: это было не в её стиле.
— Извини, — сказал я. — Я просто разворчался. Я чувствую себя будто в тюремной камере.
— По крайней мере, это комфортабельная камера.
— И некоторые сокамерники просто очаровательны, — добавил я.
Она улыбнулась:
— Попробовал бы ты поспать на соседней койке с Марджори.
— А у кого из вас верхняя?
— У меня. Она боялась, что ночью ей может понадобиться в туалет, и не хотела сломать себе шею, спускаясь по лестнице. На что я сказала, что это очень маловероятно, разве что я смажу ступеньки жиром.
— Уверен, что это её вполне успокоило.
— У тебя очень взъерошенный вид, — сказала Кейт. — И взгляд заострился. Ты же всегда говорил, что тебе в небе лучше.
— Это так. Но здесь я чувствую себя багажом.
— Почему бы тебе не позаниматься немного?
Я подумал об учебниках, взятых с собой, о заполненных непокорными цифрами строчках.
— Обязательно. Попозже.
— Эгей, вы двое! Ку-ку!
Мы оба обернулись на напевный голос мисс Симпкинс. Она взирала на нас поверх своей работы.
— Всякие разговоры шепотом в приличном обществе недопустимы. Кейт, вам ведь это прекрасно известно.
Кейт глянула на меня, в её прищуренных глазах разгорался гнев.
— Я стараюсь прикусить язык, — пробормотала она.
— И покрепче, — шепнул я.
— Может быть, мы с Надирой захотим присоединиться к вашей беседе, — бодро заявила мисс Симпкинс.
— Только не я, — бросила Надира. — Влюбленным всегда хочется побыть вдвоем.
— О небо, они вовсе не влюбленные. — Мисс Симпкинс издала слабый смешок. — Боже мой, нет.
Надира повернулась ко мне, улыбаясь так заговорщицки, что я был заинтригован и одновременно почувствовал себя предателем. Я отвел взгляд.
— Я собирался сходить в командную рубку, — сказал я.
Уже понятно, что на борту «Саги» будет почти невозможно объясниться с Кейт наедине — уж не говоря о поцелуях. Я уже начинал гадать, не было ли желание держать нас с Кейт подальше друг от друга основной причиной, по которой мисс Симпкинс отправилась в этот полет.
Покинув салон, я почувствовал огромное облегчение и двинулся вперед и вниз по трапу, к командной рубке. Слейтер стоял на руле, а Янгбу у штурвала высоты. Янгбу улыбнулся мне, но Слейтер явно не рад был меня видеть.
— Могу быть вам чем-нибудь полезным? — осведомился он.
— Просто захотелось сменить обстановку, если вы не возражаете.
— Пока мы не слишком заняты.
— Вы, полагаю, собираетесь набирать высоту постепенно?
— Верно. Я хочу подгадать так, чтобы к моменту встречи с «Гиперионом» оказаться на двадцати тысячах футов. Около четырех тысяч за день, спокойно и плавно, чтобы дать нашим организмам время на акклиматизацию. На таком корабле, как «Аврора», вы привыкли летать не выше нескольких сотен футов и, надеюсь, нормально это переносили. Но высота требует жертв. И после десяти тысяч футов вы начнете это чувствовать.
Он говорил со мной таким тоном, словно читал лекцию, и это раздражало. Сразу хотелось дать сдачи.
— Почему бы просто не загерметизировать каюты? — спросил я.
— Нет смысла, — ответил Слейтер. — Если мы собираемся высаживаться на «Гиперион», наши тела должны быть подготовлены к работе на высоте в двадцать тысяч футов. Сидя с комфортом в герметичных каютах, мы не продержимся и пяти минут, когда откроется люк и вокруг окажется воздух, густой, как похлебка бедняка.
Он был прав. Я промычал что-то, подумав, что лучше бы я не старался казаться таким умным. Уж лучше помалкивать, чем давать Слейтеру возможность поправлять меня.
