— Не волнуйтесь, — заявил он, — каюты обогреваются, а когда мы поднимемся повыше, я начну потихоньку подкачивать в них кислород. Не слишком много. Не хотелось бы, чтобы вы заблуждались на этот счет.
Я решил, что, пока Слейтер на вахте, от рубки стоит держаться подальше. Уж лучше позаниматься. Вернувшись в свою каюту, я трудолюбиво выудил учебники со дна вещевого мешка.
На протяжении следующих тридцати шести часов я пытался играть роль довольного жизнью пассажира, и это оказалось не так уж плохо. Еда была превосходная. Я корпел над книгами. Выглядывая в окно, я видел, как Персия сменилась Индией, и успел мельком заметить Мадрас, прежде чем нашим взорам предстали синие волны Индийского океана. Теперь мы не увидим земли, пока не доберемся до северо-западного побережья Австралии.
Временами я замечал блестящие очертания других воздушных кораблей далеко внизу, под нами, поскольку мы уже поднялись гораздо выше обычных воздушных трасс. Часто небо затягивали легкие перистые облака и более плотные — дождевые. За бортом температура приближалась к нулю, но в каютах было гораздо теплее. До сих пор я не почувствовал никаких признаков высотной болезни, и никто другой тоже, включая мисс Симпкинс, которая, как я ожидал, должна была первая начать жаловаться. Похоже, придуманная Слейтером программа акклиматизации действовала как надо.
Кейт была постоянно занята. Хоть она и оказалась в столь тесной каюте с мисс Симпкинс, но всё же была бодра, как никогда. За столом она засыпала Слейтера вопросами: наша скорость и местонахождение, погодные условия, состояние двигателей, вместимость грузовых трюмов. Прямо маленький воздушный моряк. Я подумал, что теперь, когда у неё есть лицензия пилота орнитоптера, эти вещи представляют для неё куда больший интерес.
Примерно в середине утра третьего дня нашего путешествия я устроил себе небольшой перерыв в занятиях и листал парижскую газету в надежде улучшить свой французский. Я воевал со статьей о Консорциуме Аруба, понимая примерно через два слова на третье. Судя по всему, они вели буровые работы в южных морях и нашли новое богатое месторождение. Теперь они вкладывали миллиарды в разработку. В конце концов язык статьи стал совсем сложным, и я перестал понимать его. Я бросил взгляд на фотографию — обычный снимок, ряд элегантно одетых мужчин в цилиндрах, с такими лоснящимися лицами, словно только что съели что-то ужасно жирное.
— По-моему, я его видела, — сказала Надира, проходившая позади моего кресла. Она указала на газетное фото. — Тщедушный старый джентльмен с кустистыми бровями — он разговаривал с Рэтом на гелиодроме!
— Правда? — переспросил я. — Такой худой, в пальто из верблюжьей шерсти?
Она кивнула:
— Я запомнила эти брови.
— Кто это? — поинтересовалась Кейт, подходя поближе.
Я посмотрел на подпись к фото:
— Тут написано: Джордж Бартон. Член правления Консорциума Аруба.
— Очень маловероятно, — прокомментировала мисс Симпкинс, глядя поверх шитья, — чтобы такой изысканный джентльмен из Консорциума Аруба связался с типами вроде Джона Рэта.
— Согласна, — поддержала Кейт. — Фотография не очень четкая. Вы уверены, Надира?
Та долго и внимательно вглядывалась в снимок.
— Ну, не совсем. Но эти густые брови…
— Такие сейчас в моде, — объяснила Кейт. — Ими обзавелись все богатые старики. Чем гуще, тем лучше.
— Я думаю, у половины из них они накладные, — проворчала мисс Симпкинс.
— О, — сказала Надира, — вообще-то я видела его только мельком.
Кейт потеряла интерес к предмету и вернулась к своей фотокамере. Мисс Симпкинс шила. Надира выбрала газету и уселась читать. Было очень трудно поверить, что Рэт мог иметь что-то общее с Консорциумом Аруба, но я не мог не вспомнить, как он сказал мне в «Ритце», будто работает на кое-кого из известнейших людей Парижа. Наверно, всё это вздор.
— А тебя не удивляет, что мы до сих пор не встретили облачных кошек? — спросила Кейт через некоторое время.
— Вообще-то нет, — ответил я. — Я летал три года и ни разу их не видел. А кроме того, может, они в этих местах вообще не водятся.
— От всей души надеюсь, что нет, — встряла мисс Симпкинс. — Ужасные существа, на мой взгляд.
Кейт проигнорировала свою компаньонку, будто её слова были не более чем капанье воды из подтекающего крана.
— А я всё-таки надеюсь, что мы их увидим, — заявила она. — За последние несколько месяцев я разработала одну небольшую теорию.
Я знал, она хочет, чтобы я спросил:
— Какую?
— Дело в том, что океан, как известно, просто кишит разнообразными формами жизни. Почему бы не предположить то же самое о небесах?
— Насколько я могла заметить, здесь гораздо меньше рыбы, — сказала Надира, не отрываясь от своей газеты.
— Ах, но если в небе могут существовать такие крупные хищники, как облачные кошки, то наверняка должны быть и другие летучие существа.
— Но облачные кошки, похоже, добывают пищу на уровне моря, — указал я. — Рыбу и птиц.
— Это там, где нам посчастливилось наблюдать за ними. Во всяком случае, птицы и рыба могут быть лишь частью их рациона. — Она выдержала многозначительную паузу. — Небеса могут таить больше сюрпризов, чем мы думаем, особенно на больших высотах.
Год назад я стал бы возражать ей. Сказал бы, что за всё время, проведенное в небе, не видел никаких следов жизни, не считая отважных морских птиц. Но после того как мы с ней открыли облачных кошек, я не мог настаивать на чем-либо совершенно определенно. И всё же мне всегда казалось, что с Кейт лучше спорить, хотя бы делом, если не на словах. Ей нравился хороший спор, а мне хотелось, чтобы она считала меня умным.
— Наверху становится ужасно холодно, — напомнил я, — и там мало кислорода. И воды. Любому живому существу нужна вода. Эти высоты назвали Небесной Сибирью не просто так.
— Верно, — ответила Кейт, — но вспомни о морских глубинах. Допустим, температура там никогда не опускается ниже нуля, но если подумать, это куда менее приветливое место, чем небо. Помнишь, какие открытия сделал недавно Жирар благодаря своей батисфере?
Я припомнил статьи и фотографии в газетах: отважный французский исследователь в полосатом купальном костюме, стоящий перед странной сферической субмариной. Ее металлический корпус в несколько футов толщиной, иллюминаторы и прожекторы из армированного стекла и усиленные двигатели позволяли спускаться в самые глубины морей.
— Он открыл такое, чего мы даже вообразить не могли, — продолжала Кейт, — зубастых рыб, обитающих на глубине шестнадцать тысяч футов. Давление там свыше семи тысяч фунтов на квадратный дюйм.
Только представь это. Тебя расплющило бы в лепешку. Жирар обнаружил морских пауков, живущих в четырех милях ниже поверхности воды. Там нет света и тоже не слишком-то много кислорода. Я не вижу, почему бы летающие существа не могли обитать на огромных высотах. Разумеется, они должны были приспособиться каким-то образом, нам непонятным.
