— Дай же мне взглянуть, — попросила она. — Это просто свинство.
— Свинство? Мы же не на экскурсии. Давай поворачивай. Медленно.
Я осмотрел все помещение, но аэрозона не увидел. И тут перед моими глазами закачался кончик щупальца.
— Он прямо над нами, — выдохнул я.
— О боже!
— Нет, подожди, он движется.
Я смотрел, как аэрозон, кажущийся через странные линзы намного толще и короче, уплывает прочь от гроба, обратно к виварию. Стеклянные стены уже снова замерзли, скрывая то, что находилось за ними.
— Может, теперь попробуем бежать? — спросила Кейт.
— Погоди. Поверни правее… ещё немножко… вот.
За дверью мастерской плясали лучи фонариков.
— Нет. Они уже идут.
— Они внутри?
— Пока нет.
Я смотрел, как свет фонарей становится все ярче. В дверях остановились две фигуры. Позади стояли другие. Они казались огромными, как йети, в красных альпинистских костюмах с отороченными мехом капюшонами, почти закрывающими лица. На шеях висели кислородные маски. Двое, стоявшие впереди, переговаривались, указывая на открытую дверь.
Третий человек вышел вперед и осмотрел дверной проем. На нем были особые очки с подсветкой, как у ювелира, и он не слишком-то спешил.
— Думаю, они ищут минные ловушки в дверях, — шепнул я Кейт. — Я не слышу, что они говорят.
Стенки гроба были слишком толстые и хорошо изолированные и не пропускали звук.
— Подожди, они входят. Жалко, что мы их не слышим.
— Грюнель сделал сирену, — сказала Кейт. — Может, тут есть и слуховая труба.
— Думаешь?
— Ну, неплохо ведь узнать, что люди будут говорить о тебе на твоих похоронах. Вот это что такое?
Я едва мог в это поверить, но Кейт оказалась права. Под крохотной крышкой оказалась трубка, которую можно было вытянуть и поднести к уху.
— Я тоже хочу послушать, — заявила она и начала придвигаться ко мне. Я подвинулся, освобождая ей место.
— Осторожнее, — прошипел я.
— Что?
— Ты чуть не нажала на гудок.
— Вот это было бы плохо. Просто ужасно.
Она улеглась рядом. Мы оказались тесно прижаты друг к другу.
— Разве не романтично? — сказал я.
— Бок о бок в собственном гробу.
Мы тихонько хихикнули. От такой её близости я был до смешного счастлив. Это было нелепо, учитывая нависшую над нами угрозу. Наверное, разреженный воздух подействовал-таки мне на мозги. Я бы должен был прийти в ужас от сложившегося положения, но все это казалось каким-то далеким, словно стенки гроба создали наш собственный защищенный маленький мир. Я прижался к ней ещё теснее и поцеловал её.
Теперь нам обоим все было слышно. Я снова подтянул глазок перископа к лицу. Теперь я понял его секрет и свободной рукой мог сам поворачивать рукоятку. Оставалось только надеяться, что торчащий из гроба перископ не привлечет их внимания. Я вдруг сообразил, насколько это приметный тайник — гроб, стоящий посреди мастерской. Всякому захочется заглянуть внутрь.
Их было восемь. Они вошли, нагруженные снаряжением. Сердце моё упало. Они казались гигантами, несущими переносные батареи и лампы на длинных ножках. Лиц я пока рассмотреть не мог. Они двигались медленно, словно полярные исследователи, вязнущие в снегах. Даже при наличии сжатого кислорода тела их боролись с высотой и разреженным воздухом. Возможно, они поднимались слишком быстро и не имели той возможности акклиматизироваться, которая была у нас. Мы ослабели — но они без кислорода ослабели бы больше. Это, однако, не имело значения, поскольку у каждого из них на поясе висел пистолет.
Лучи их фонариков переплетались в воздухе, как паутина. Проклятого аэрозона нигде не было видно. У меня было ощущение, будто я смотрю фильм в кинотеатре. Я был где-то в другом месте, в безопасности. Ты должен бояться, твердил мне внутренний голос, но он был не очень громкий, и сейчас я не хотел его слушать. Я был спокоен и собран.
Худощавый человек направил луч фонарика на аппарат Грюнеля, потом повернулся к стоящему рядом крупному мужчине.
— Осветите это лампами! — крикнул тот остальным.
Через слуховую трубку звуки были слышны на удивление четко. Грюнель был гений.
Крупный мужчина повернулся, и свет упал на его лицо. Его рыжая козлиная бородка была покрыта инеем.
— Это Рэт, — сказал я Кейт. Я не был удивлен, но внутри у меня все сжалось при виде этого широкого жестокого лица. — Похоже, они знают, что ищут.
Пока матросы деловито устанавливали лампы, Рэт и худощавый отошли в сторонку и остановились возле гроба. Я все-таки надеялся, что нам удастся сбежать из него — но не сейчас.
Мужчина, стоящий с Рэтом, кивнул.
— Почти наверняка это она, — сказал он голосом, хрупким, словно костяной фарфор. Он повернулся. Под мехом капюшона я увидел старое, болезненное лицо и кустистые брови.
— Это тот старикан из газеты! — прошептал я Кейт.
— А теперь, когда мы нашли это, — сказал Рэт, — может, вы скажете мне, что же это такое, мистер Бартон?
— Бартон, — изумленно шепнула Кейт. — Джордж Бартон?
Я кивнул. Надира была права. Теперь сомнений быть не могло: это тот самый человек, который разговаривал с Рэтом на гелиодроме, — человек из Консорциума Аруба.
— Эта машина, — ответил Бартон, — величайшее изобретение Теодора Грюнеля. Она вырабатывает энергию из ничего, не считая воды.
Рэт рассмеялся:
— Не подумал бы, что такое возможно.
— Все мы сначала не думали, — сказал Бартон. — Но Грюнель был необыкновенно талантливым человеком. Я хорошо знал его. Консорциум субсидировал его работу над двигателем внутреннего сгорания, сделавшим нас всех богатыми. Но сам Грюнель никогда не был им доволен. Считал его грязным и неэкономным. Говорил, что есть более чистые виды энергии. Мы пытались выяснить, что он задумал, но он не стал посвящать нас в свои планы. Позднее мы узнали, что он тайно работает над неким новым устройством, которое не нуждается в топливе Аруба. Разумеется, мы очень хотели завладеть им. — Он издал гнусавый смешок. — Только ждать этого пришлось сорок лет.
Казалось, эта речь утомила Бартона, он надел кислородную маску и принялся глубоко дышать.
— Давайте свет! — закричал Рэт на своих людей.
Все переносные электрические лампы вспыхнули разом, заставив тени разбежаться по углам. Аэрозона не было и следа, и никто пока не заметил вивария, стеклянные стены которого полностью заиндевели. Всеобщее внимание было направлено на огромный агрегат Грюнеля, поблескивающий в огнях ламп.
— Впечатляющая штука, — заметил Рэт, — но откуда вы знаете, что она работает?
