– Давай, давай! – закричала из баскетбольной корзины Лёля. – Ма-ша, Ма-ша!
– О-рел, О-рел! – заорали птицы.
– Мы сошли с ума? – спросила Люба.
– А чем это невероятнее говорящего кота? – философски заметил Антон. – Но понять, что происходит, хотелось бы…
Маша перешла в нападение, зажала орла в угол и эффектным движением выбила шпагу из ослабевшего крыла.
– Ах, не добивайте меня, мадам, – заныл орел, – у меня дома орлуши, то есть орлятки, короче, эти, цыплята…
– Отпусти Лёлю! – грозно сказала Маша.
– Да, конечно, конечно… – засуетился орел и закричал: – Отпустите пленницу!
Птица в гнезде вздохнула, подставила спину, и Лёля аккуратно спланировала из «гнезда» прямо в руки своей спасительнице.
– Если вы еще раз… – грозно начала Маша.
– Всё-всё-всё, – сказали орлы, – мы уже уходим.
Они переглянулись, закурлыкали, схватили шпагу и улетели, шумно пихаясь, чтоб протиснуться в дверь.
– Что это было? – спросила Люба.
– Птичий грипп. С бредом, – хихикнул Мишка. – А Машка-то, оказывается, круто дерется…
Машка растерянно взлянула на сверкающую шпагу, которую продолжала сжимать в руке, ойкнула и мелко-мелко затряслась. Шпагу, впрочем, так и не выпустила.
А в углу Лёля тайком передала Зальному сдобную булочку, прихваченную с ужина.
* * *
За завтраком Маша не закрыла рот ни на секунду:
– А я просыпаюсь, и вижу… А потом он – выпад, а я в ответ… А он мне, а я ему, а потом он раз, и влево, а я раз, и вправо…
Антон с трудом улучил минутку, когда Маша выпустила из рук Лёлину руку и отошла от нее хотя б на полшага, и тихонько спросил:
– Это ты все придумала?
– Тссс… – зашипела Лёля.
– Лёлечка, я теперь тебя никуда не отпущу! – заявила Маша. – Если еще кто-нибудь на тебя покусится, то я…
– Маш, ты ешь лучше, – перебил ее Антон, – тебе нужно силы восстановить. А то придут враги, а ты без сил.
Маша уткнулась в тарелку. Лёля отхлебнула чаю и зевнула. Тут же рядом оказался Столовой, который принес ей новый чайник.
– Лучше этого попей, милая, – сказал он, – а то если полночи гулять, то проснуться тяжело. Да ты не красней, что я, не понимаю…
В полной тишине все уставились на Лёлю, которая сверлила Столового суровым взглядом.
– Ладно, ладно, молчу, молчу, – сказал Столовой. – А Антоха-то ничего, спать не хочет…
Антон грозно засопел.
– Да молчу-молчу, – сказал домовой. – Кстати, вы тут вчера за ужином вещичку забыли. Заберете?
Он положил на стол коробочку, с таким трудом добытую в кабинете химии.
– Да что ее брать, – сказала Маша и взяла коробочку в руки, чтоб передать Антону, – она все равно не открыва… Ой, открылась…
Все вскочили и столкнулись лбами над открытым футляром. В глубине лежал серебряный медальон, очень похожий на Лёлин, но еще более странной формы – как будто кто-то писал букву «ка», но забыл дорисовать последнюю палочку
.
– Какой красивый… – завороженно пробормотала Маша.
– Береги его, – предупредила Лёля.
– Я могу его взять, да? – Маша аж подпрыгнула от радости.
– Он твой, – тут Лёля спохватилась, – если, конечно, Антон разрешит.
Антон, стиснув зубы, кивнул. Столовой хихикнул, но тут же отвернулся, делая вид, что вытирает стол.
– Так, рассказываю план на сегодня, – сообщил Антон, после того как улеглись все охи и ахи по поводу нового медальона. – Кладовой прочистил воздуховод, и мы можем спуститься в подземелье. Все, кто хочет, конечно. Оттуда пробуем выбраться на поверхность. Если у нас это получается, то возвращаемся за остальными. Если не получается, то… все равно возвращаемся. Кто идет?
Все подняли руки.
– Тогда вперед!
– Забыли, забыли! – закричал из кухни Столовой. – Самое главное забыли!
– Что?
– Да я ж вам разрыв-травки заварил вашей.
Столовой поставил на стол еще теплую бутыль, заткнутую газетной пробкой. У Севки разгорелись глаза.
– Ух ты! – воскликнул он. – Какая доза? И какая взрывная сила?
– Какая взрывная сила? – удивился Столовой.
– Ну применять ее как?
– Да просто! – пожал плечами Столовой. – Плеснуть на какую-нить вещицу, она и отворится.
* * *
Второе путешествие в подземелье оказалось намного проще. То ли Кладовой действительно немного прочистил пути, то ли воздуха стало больше, то ли уверенности в себе, но в этот раз путь показался Антону с Лёлей гораздо короче. Похоже, трудолюбивый старичок прочистил заодно и сам коридор, потому что даже Мишка с Любой проходили относительно свободно, только кое-где приходилось протискиваться боком. Потруднее приходилось Мишке, тащившему несколько лопат. За ними топал Севка, который с предельной осторожностью нес бутыль с настоем разрыв-травы. Замыкала экспедицию Маша с трофейной шпагой на изготовку.
Дверь в каменный зал осталась открытой, и внутри было не душно, даже прохладно.
– Где будем взрывать? – деловито спросил Севка.
– Давай здесь, – Антон показал на дальнюю от двери стенку, – а мы на всякий случай там постоим.
Антон вывел всех за дверь и на случай взрыва велел всем зажмуриться.
– Севка! – крикнул он внутрь. – Начинай с самой малой дозы!
– Не учи Менделеева водку варить! – ответил Севка, но по его голосу было ясно, что и этот бывалый экспериментатор слегка дрейфит. – Внимание… одна капля!
Что-то булькнуло, зашипело…
– Ох… – раздалось из комнаты.
– Кажется, – прошептала Маша, – не взорвалось.
Все как по команде бросились в зал. Когда после небольшой толкучки в дверях экспедиция сгрудилась возле Севки, перед ним мерцало марево, которое быстро таяло в свете фонариков.
– И что это было? – спросил Антон.
– Это не взрывчатка! – возмущенно ответил Севка. – Это… галлюциноген какой-то!
И уже смело окропил стенку настоем. Снова раздалось легкое шипение, и из стены, как голограмма, выдвинулось суровое мужское лицо. Именно суровое, другого слова и не подберешь. Крупные черты лица, светлые волосы собраны в хвост, лицо закопченное… Видение было живое: лицо хмурилось, как будто было не очень довольно тем, что видело перед собой. Вдруг губы беззвучно зашевелились. Антон попытался потрогать объемную картинку, но рука прошла насквозь, а сама «голограмма» заколыхалась и начала таять.
