– Уходи… – донесся тихий шепот с другой стороны бассейна.
– Я не уйду без нее! – крикнул мгновенно проснувшийся в Мишке Бер.
И тихий шепот в ответ:
– Я погублю тебя…
– Да я сам кого хочешь погублю! – рявкнул Мишка.
– Это я – Люба. Со мной все хорошо, уходи… – прошептали из воды.
Мишку это «уходи» задело почище всех угроз.
– Нет! – насупился он. – Я не уйду пока… пока не увижу тебя.
Сказал и понял, что действительно не уйдет. Врастет тут в кафель, как памятник, но не сойдет с этого места. Из воды донесся тихий вздох.
– Отойди подальше, – попросил его тихий голос. – Не покажусь, пока не отойдешь.
Мишка пару мгновений постоял, потом решил, что можно и отойти, в крайнем случае он быстро подбежит обратно. Он сделал шаг назад. Потом еще. И еще. И только когда он плечами уперся в стенку, поверхность воды заколыхалась, и в середине бассейна показалась Любина голова.
– Увидел? – хрипло спросила она. – Иди отсюда!
И только Мишка собирался обидеться, как в невесть откуда взявшемся световом пятне блеснули Любины волосы.
– Мммм, – промычал Мишка и осел на пол.
Люба на неимоверной скорости подплыла к борту.
– Миш! Мишка! Что с тобой? Ты…
И эхом по бассейну разнесся вопль отчаяния.
– Я же говорила, уходи…
А Мишка сидел и смотрел, как по Любиным волосам стекает вода, и понимал, что это – самое прекрасное из всего, что он видел в жизни.
* * *
Когда Антон увидел толпу домовых, которые неслись прямо на него, первое желание было – убежать и спрятаться. Это он легко подавил в себе, потому что уже привык быть вожаком. А убегать и прятаться вожакам не пристало.
– Там Мишка… Берегиня… Надо спасать… Идемте же!
С десяток маленьких человечков стали тянуть его за руки, за ноги, за штаны, а кто-то даже залез на плечи и орал прямо в ухо.
Антон немедленно почувствовал себя Гулливером и растерялся. Из потерянного состояния его вывел резкий окрик Нины Константиновны.
– Олухи! Куда вы его тащите! Там же Бе-ре-ги-ня!
Домовые немедленно слезли с Антона и накинулись на Лёлю и Машу.
– Пойдемте… Скорее… Будет поздно…
Девочки побежали, точнее их поволокли за собой. Антоха с Севкой пару секунд таращились друг на друга, а потом бросились следом.
* * *
– Люба, ты такая красивая…
На Любином лице отразилось отчаяние.
– Миша, еще немного – и будет поздно… – что-то изменилось в Любином голосе.
Но Мишка ничего не заметил. Он вообще ничего не замечал, кроме огромных, как небо, глаз и волос, которые как будто светились и колыхались в такт волнам. А может быть, и сами были волнами? Сейчас Мишка ничему не удивился бы.
– Ты… ты… – Мишка мучительно подбирал слова, но ни одно из них не подходило, чтобы описать его впечатления. – Ты… особенная!
Сказал – и стало мучительно стыдно, потому что слово оказалось слишком бледным по сравнению с Любиными волосами, глазами, голосом…
– Я – Берегиня, – тихо сказала Люба, блеснув глазами.
– Ты не просто особенная, – заторопился Мишка. – Ты чудесная… ты очень… ты самая…
Он не мог договорить фразу, и Люба это почувствовала. Она перестала бороться с собой.
– Не надо ничего говорить, – засмеялась Берегиня, подплыла к бортику и положила голову на руки.
Сердце у Мишки подпрыгнуло и застучало по всему телу.
– Т-т-ты там что, г-г-голая плаваешь? – спросил он.
Берегиня расхохоталась, как будто по полу рассыпали хрустальные колокольчики.
– А ты сам посмотри, – хитро блеснув глазами, сказала Люба и нырнула.
Мишка подождал минутку, потом на ватных ногах встал и пошел к бортику. Шаг. Шаг. Еще шаг. Было очень страшно и очень томительно. Когда до бортика оставалось совсем чуть-чуть, Мишка присел на корточки и постарался заглянуть в воду, заранее замирая от того, что может быть…
И опять раздался тихий голос:
– Вот и ты…
Лицо Любы появилось из воды внезапно и буквально в сантиметре от Мишкиной головы.
– Ты пришел ко мне… – мокрая рука обвила Мишку за шею, и прохладные губы прижались к его губам.
У Мишки внутри, где-то в центре живота, словно взорвался воздушный шарик, наполненный гелием. Стало одновременно страшно, щекотно, весело и тревожно. А еще перехватило дыхание и захотелось взлететь над землей. Все вокруг закрутилось, и Мишка ощутил себя внутри огромной карусели. Даже не из желания обнять, а просто, чтоб удержать равновесие, он схватился за Любу обеими руками…
Каким-то самым древним чутьем он все-таки ощутил опасность. И тот, самый крохотный участок мозга, который не был оглушен поцелуем, а пытался думать, отметил, что уж очень холодны губы, и руки его странно стынут на Любином теле. И наверное, именно этот кусочек мозга заставил Мишку чуть скосить глаза.
– Что это? Где твои ноги? – прохрипел он, глядя в воду.
– Ничего, ничего, – жаркий шепот у его уха. – Иди ко мне… Ты мой…
И тут Мишка сдался окончательно.
* * *
Когда Лёля и Маша ворвались в бассейн, Мишка был уже наполовину под водой. Ахнув от ужаса, девочки стали вытягивать его за ноги.
– Что происходит? – крикнула Машка и глянула в воду. – Лёля!.. Там… Там… Там русалка!
– Птица? – ошеломленно спросил подбежавший Севка.
– Нет! Настоящая! С хвостом! Это она Мишку топит, – завизжала Маша.
– Маша, уходи отсюда! – даже не крикнула, а рыкнула Лёля. – Мальчишек уводи, или погибнете все.
– А ты? – успела спросить Маша, машинально выполняя приказание и выталкивая всех за дверь.
– А я – Лёля! Я – справлюсь! – сказала девочка и сиганула в воду.
* * *
– Она – Лёля, она – справится, – как заклинание твердил Антон, вышагивая под дверью в бассейн.
Прорвать кордон из домовых, которые забаррикадировали собой вход и не пускали Антона внутрь, не получалось.
– Все будет хорошооо! – на одной ноте протяжно выла Нина Константиновна, периодически срываясь на: «Ах, какой был маа-альчик!» или «А как нам без Берушки будет плооохо».
– Она – Лёля, она – справится, – заявил Антон Севке.
Севка мелко-мелко закивал, протер очки и уткнулся взглядом в стенку.
– Конечно, справится! – подхватила Маша. – Она же богиня, у нее же руна Воды, она же умница, она обязательно придумает что-нибудь…
