Все ринулись к своим местам. Я тоже поспешил к тому, что посчитал свободным местом. Попытавшись сесть на стул, я почувствовал, что меня ткнули вилкой в бедро.
— Прошу прощения! — воскликнул голос Милларда.
Но мисс Сапсан все равно заставила его освободить стул, отправив одеваться.
— Сколько вам можно объяснять, — крикнула она ему вдогонку, — что воспитанные люди не садятся за стол голышом!
Появились дежурные с подносами в руках. На подносах стояли блюда с едой, накрытые серебряными крышками, скрывающими от наших взглядов их содержимое, относительно которого дети принялись высказывать самые дикие предположения.
— Выдра Веллингтон! — выкрикнул какой-то мальчик.
— Соленые котята и печень землеройки, — предложил еще кто-то, и ребятишки помладше схватились за горло, имитируя рвоту.
Но когда крышки были сняты, под ними обнаружились яства, достойные королевского стола: покрытый золотистой корочкой жареный гусь; запеченные целиком лосось и треска в окружении тающих комочков масла и веточек свежего укропа; миска с дымящимися мидиями; тарелки с тушеными овощами; буханки свежего, только из печи, хлеба и всевозможные желе и соусы, которые я видел впервые, но которые выглядели весьма аппетитно. Все это мерцало в свете газовых светильников и ничуть не напоминало жирную массу неопределенного происхождения, которой мне приходилось давиться в «Тайнике Священников». Я не ел с самого утра и теперь принялся за обе щеки уплетать все, что передо мной поставили.
Меня не должно было удивлять то, что у странных детей застольные манеры тоже странные, но, наслаждаясь вкусным ужином, я все же беспрестанно косился по сторонам. Левитирующую девочку, Оливию, ремнем пристегнули к стулу, прикрученному к полу, чтобы она не взлетела к потолку. Хью, мальчик, в животе которого жили пчелы, ел под большой москитной сеткой за маленьким столиком в углу комнаты, чтобы насекомые не донимали всех остальных. Клэр, похожая на куклу девочка с тугими золотистыми локонами, сидела рядом с мисс Сапсан, но даже не прикасалась к еде.
— Разве ты не голодна? — спросил я.
— Клэр не ест в нашем присутствии, — подал голос Хью, при этом из его рта вылетела пчела. — Она стесняется.
— И ничего я не стесняюсь! — возмущенно глядя на Хью, заявила та.
— Да ну? Тогда съешь что-нибудь!
— Никто из здесь присутствующих людей не стесняется своего дара, — вмешалась мисс Сапсан. — Просто мисс Денсмор предпочитает принимать пищу в одиночестве. Я правильно говорю, мисс Денсмор?
Девочка молча смотрела на свою пустую тарелку, явно желая, чтобы мы переключили внимание на что-нибудь другое.
— У Клэр есть еще один рот на затылке, — пояснил Миллард, тем временем успевший надеть пиджак (и больше ничего) и расположившийся на стуле рядом со мной.
— Что у нее на затылке?
— Покажи ему! — попросил кто-то из детей.
Вскоре уже все без исключения умоляли Клэр съесть хоть что-нибудь. Наконец она исполнила их просьбу, лишь бы от них отделаться.
Перед ней положили ножку гуся. Она повернулась спиной к столу и, ухватившись за подлокотники стула, откинулась назад. Таким образом ее затылок оказался над тарелкой. Я услышал отчетливый треск и, когда она подняла голову, увидел, что от ножки гуся оторван огромный кусок. Под золотыми девичьими локонами скрывались челюсти, оснащенные чрезвычайно острыми зубами. Внезапно я понял странную фотографию Клэр, которую видел в альбоме мисс Сапсан. Фотограф снял ее дважды. С одного снимка смотрело ее кукольно-хорошенькое личико, а на втором были ее локоны, тщательно маскирующие затылок.
Клэр снова развернулась к столу и скрестила руки на груди, явно недовольная этой унизительной демонстрацией и тем, что пришлось на нее согласиться. Она хранила молчание до конца ужина, в то время как остальные не переставая допрашивали меня. После того как мисс Сапсан отклонила еще несколько вопросов о моем дедушке, дети переключились на другие темы. Особенно их интересовало, как живут люди в двадцать первом веке.
— Какие у вас летающие автомобили? — спросил подросток по имени Гораций, одетый в темный костюм, что делало его похожим на ученика владельца похоронного бюро.
— У нас таких нет, — ответил я. — Во всяком случае пока.
— А города на Луне уже построили? — с надеждой в голосе поинтересовался другой мальчик.
— Мы еще в шестидесятые годы оставили там флаг и немного мусора, но больше там ничего нет.
— Британия до сих пор правит миром?
— Э-э… не совсем.
Мне показалось, такой ответ их разочаровал. Мисс Сапсан вмешалась в разговор, воспользовавшись их замешательством.
— Вот видите, дети? В будущем нет ничего особенного. В нашем старом добром прошлом ничуть не хуже!
Я почувствовал, что речь идет о чем-то таком, что она часто и безуспешно пыталась им внушить. И это породило у меня новые вопросы. Как давно они находятся в своем «старом добром прошлом»?
— Можно мне узнать, сколько всем вам лет? — спросил я.
— Мне восемьдесят три, — ответил Гораций.
Оливия взволнованно подняла руку.
— На следующей неделе мне исполнится семьдесят пять с половиной лет!
Мне было непонятно, как они ведут счет месяцам и годам, если календарь здесь никогда не переворачивается.
— Мне или сто семнадцать, или сто восемнадцать лет, — сообщил мальчик с тяжелыми веками по имени Енох. На вид ему было не больше тринадцати. — Перед тем как попасть в эту петлю, я жил в другой, — пояснил он.
— Мне почти восемьдесят семь, — пробубнил Миллард, жуя гусятину.
Полупрожеванная масса задрожала в его невидимых челюстях. Раздались стоны. Некоторые прикрыли глаза рукой и отвернулись.
Настала моя очередь. Я сказал им, что мне шестнадцать. Глаза многих ребятишек расширились. Оливия изумленно засмеялась. Им было трудно представить себе, что я настолько юн. Что касается меня, то меня удивляло то, какими юными выглядят они. Во Флориде я видел многих людей за восемьдесят, и эти дети ничуть на них не походили. Казалось, что неизменность их жизни здесь, это постоянное лето, в котором не было места смерти, остановило не только старение их тел, но и их эмоциональное развитие, навеки запечатав их в юности, как Питера Пэна и пропавших мальчиков из сказки.
Внезапно снаружи донесся грохот, уже во второй раз за сегодняшний вечер. Этот взрыв был ближе и громче. Посуда на столе задребезжала.
— Скорее, заканчиваем ужин, — пропела мисс Сапсан.
Не успела она произнести это, как дом в очередной раз встряхнуло, да так сильно, что со стены на пол упала большая картина в раме.
