Книга Пианистка, страница 12. Автор книги Эльфрида Елинек

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Пианистка»

Cтраница 12

Учительница Эрика, как всегда привлекательная, без всякого сожаления покидает место своих музыкальных занятий. Ее незаметный уход сопровождается звуками горнов и фанфар, разрозненным пиликаньем скрипок, несущимся из окон. Несущимся ей вдогонку. Эрика невесомо порхает по ступеням лестницы. Сегодня мать ее не дожидается. Эрика сразу же целенаправленно отправляется в ту сторону, в которой она бывала уже не раз. Эта дорога не ведет ее прямо домой: вполне возможно, что где-то там ее подстерегает роскошный волк, злой волчище, который стоит, прислонившись к телеграфному столбу, и выковыривает из зубов остатки мяса своей последней жертвы. Эрика намерена установить новую веху в своей довольно прямолинейной жизни и приманить волка взглядом. Она заметит его еще издали, услышит, как рвется ткань и лопается кожа. Это произойдет поздно вечером. Из тумана музыкальных полуистин ей навстречу выступает настоящее приключение. Эрика целеустремленно шагает вперед.

Распахиваются и снова смыкаются ущелья улиц, потому что Эрика никак не решится нырнуть в них. Она лишь неподвижным взором смотрит прямо перед собой, когда какой-нибудь мужчина вдруг подмигивает ей. Это вовсе не волк, и ее тело не реагирует, оно застывает как сталь. Эрика дергает головой, как огромная голубка, и мужчина сразу проходит мимо, не задерживаясь на месте. Мужчина напуган тем оползнем, который он вызвал. Мужчина выкидывает из головы мысль о том, чтобы попользоваться этой женщиной или взять ее под свое крыло. Эрика придает лицу заносчиво-заостренное выражение; все — нос, губы и прочее — превращается в стрелку указателя, который пронзает эту местность и всем своим видом показывает: только вперед! Стайка подростков отпускает нелестные замечания по поводу дамы. Они не подозревают, что имеют дело с госпожой учительницей, и не выказывают ей должного почтения. Плиссированная клетчатая юбка аккуратно и точно прикрывает колени, ни миллиметром ниже, ни миллиметром выше. Еще на Эрике шелковая блузка с пуговицами, которая полностью закрывает верхнюю часть тела. Папка с нотами, как всегда, зажата под мышкой, молния на ней аккуратно застегнута. Эрика закрыта на все мыслимые замки и застежки.

Проедем несколько остановок на трамвае, он идет на окраину города. Маршрут выходит за пределы городской зоны, и Эрика покупает дополнительный билет. Обычно она сюда не ездит. Это район, в который без особой необходимости стараются не попадать. Из ее учеников тоже мало кто здесь живет. Тут не привыкли к музыке, которая звучит дольше, чем крутится пластинка в музыкальном автомате.

Из небольших харчевен на перекрестках улиц уже падает свет на тротуар. На пятачках под фонарями группки ссорящихся людей: должно быть, кто-то кому-то сказал что-нибудь поперек. Эрике предстоит увидеть многое из того, что ей еще не известно. То там, то сям заводят мопеды, и моторы неожиданным и трескучим ревом наполняют воздух. Мопеды стремительно уносятся, словно их седоков где-то ждут. В общинном центре, к примеру, где сегодня проводят культурное мероприятие и откуда владельцев мопедов сразу погонят прочь, потому что они нарушают мир и покой. Чаще всего на слабосильном мопеде восседают два ездока, чтобы место зря не пропадало. Не у каждого есть мопед. Малолитражки здесь, в этих краях, обычно набиты доверху. Частенько в самой гуще родственников гордо восседает прабабушка, ее везут прогуляться по кладбищу.

Эрика сходит с трамвая, дальше она идет пешком. Она не смотрит ни налево, ни направо. Служащие запирают двери супермаркета, перед которым, словно ритмично работающие моторы, гудят последние покупательницы. Обладательница дисканта убеждает обладательницу баритона, что виноград сегодня довольно заплесневелый. Особенно на самом дне пластмассовой упаковки. Поэтому она не стала его брать, о чем во все горло дребезжащим голосом оповещает других, вываливая на них кучу мусора из жалоб и упреков. За закрытыми стеклянными дверями возится с кассовым аппаратом кассирша. Никак не сходится итог дневной выручки. Ребенок на самокате, а за ним другой, бегущий рядом и плаксиво бубнящий, что он теперь тоже, как договаривались, хочет прокатиться. Ребенок с самокатом игнорирует просьбы своего менее респектабельного приятеля. В других районах таких самокатов уже больше не увидишь, — приходит в голову Эрике. Когда-то давно ей тоже подарили такой, и она очень радовалась. Правда, ей тогда не разрешили на нем кататься, потому что улица для ребенка полна опасностей.

Мамаша отвешивает оглушительную оплеуху четырехлетней дочке, и у той едва не отлетает голова, какое-то время беспомощно болтаясь туда-сюда, словно кукла-неваляшка, которая потеряла равновесие и поэтому прилагает большие усилия, чтобы снова выпрямиться. Наконец голова ребенка принимает вертикальное положение и воздух оглашают жуткие вопли, на что нетерпеливая женщина отвечает новой оплеухой. Детская головка уже сейчас помечена симпатическими чернилами, ее ожидают худшие времена. Женщина несет тяжеленные сумки, и что до нее, пусть бы этот ребенок провалился сквозь канализационную решетку. Чтобы поколотить дочку, она каждый раз вынуждена ставить тяжелые сумки на землю, это — дополнительная рабочая операция. Однако ее небольшие усилия вполне окупятся. Ребенок обучается языку насилия, но учится весьма неохотно и ничего в этой школе не запоминает. Несколько слов из самых необходимых он уже знает, хотя сквозь его рыдания понять их совершенно нельзя.

Скоро и женщина, и громко орущий ребенок остаются у Эрики за спиной. Если бы они остались там навсегда! Они никогда не смогут шагать в ногу с быстротечным временем. Эрика, словно караван, продолжает свой путь. В этой местности только жилые дома, но район этот нехороший. Припозднившиеся отцы семейств стучатся в двери домов, в которых они, словно ужасные удары молота, обрушиваются на своих домочадцев. Хлопают автомобильные дверцы, хлопают гордо и уверенно, потому что малолитражки здесь явные любимицы в семье и им абсолютно все позволено. Приветливо сверкая, они стоят у тротуара, а их владельцы торопятся к ужину. Бездомный нынче дома не создаст, а если пожелает приобрести таковой, то никогда не сможет его построить. Даже с помощью строительного Сбербанка и долгосрочных кредитов. Тот, у кого дом здесь есть, чаще находится в отлучке, чем у себя дома.

Эрике на пути попадается все больше мужчин. Женщины, словно по тайному волшебному знаку, исчезли в норах, которые здесь называют квартирами. В это время они не выходят одни на улицу. Разве что с мужем — выпить кружку пива в соседней пивной или посетить родственников. Они выходят только в сопровождении взрослых мужчин. Повсюду ощутимы свидетельства их незаметной, но крайне необходимой деятельности. Запахи, доносящиеся с кухонь, иногда — негромкое позвякиванье кастрюль и стук вилок о тарелки. Вспыхивает голубой отблеск телевизора, по которому показывают первый вечерний сериал для всей семьи, вспыхивает сначала в одном окне, потом в другом, потом сразу во многих. Словно искрящиеся кристаллы, которыми украшает себя наступающая ночь. Фасады превращаются в плоские театральные кулисы, за которыми ничего не скрывается; все здесь одинаково, и похожее тянется к похожему. Реальны лишь звуки, несущиеся из телевизора, они и представляют собой подлинное событие. Все люди вокруг в одно и то же время получают одинаковые впечатления, кроме тех редких случаев, когда какой-нибудь одиночка переключится на вторую программу, чтобы посмотреть передачу «Христианский мир». Этим индивидуалистам подробно сообщают о евхаристическом конгрессе, подкрепляя информацию обильной статистикой. Если хочешь быть не таким, как все, за это тоже приходится платить.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация