— Я тут кое-что для тебя принес: смену одежды, телефон, планшет, все, что нужно для душа.
Я знала, его забота стоила немало — в буквальном смысле. После исчезновения на выходные его ждали неминуемые завалы в работе на миллионы долларов, и ему следовало бы разгребать их, а не суетиться вокруг меня.
— Господи, я люблю тебя.
— Ева!
Громкое мамино восклицание заставило меня вздрогнуть. Она считала, что слова «я тебя люблю» следует приберегать до брачной ночи.
— Прости, мамуля. Не сдержалась.
Гидеон провел нагревшимися о кофейную чашку пальцами по моей щеке.
— Гидеон, — строгим тоном заговорила мамочка, — уж от вас я никак не ожидала, что вы заберете Еву неизвестно куда, да еще так, что с ней будет невозможно связаться. Вы сами прекрасно все понимаете.
Она явно намекала на мое прошлое. Уж не знаю, с чего ей взбрело в голову, что это не могло быть моей собственной идеей. Так или иначе, настроена она была воинственно, и я взглянула на Гидеона с сочувствием.
Он вручил мне пакет с собранными для меня принадлежностями и повернулся к ней со спокойной, уверенной готовностью принять огонь на себя — с чем я его и оставила. Поскольку сама, по крайней мере не взбодрившись кофеином, не чувствовала в себя для этого сил.
Ускользнув обратно в палату Кэри, я обнаружила, что он проснулся. От одного его вида у меня брызнули слезы и перехватило горло. Он всегда был таким сильным и энергичным мужчиной, таким жизнелюбивым и грешным. Видеть его столь сломленным было сущей мукой.
— Эй, — пробормотал Кэри, — кончай пускать водицу всякий раз, как на меня взглянешь. А то у меня возникает ощущение, будто я вот-вот копыта откину или что-то в этом роде.
Черт возьми, а ведь он прав. От моих слез пользы ему явно никакой. Напротив, мне они, может, и приносили облегчение, а для него служили лишним огорчением. Тоже нашлась подруга — могла бы соображать получше.
— Ничего не могу поделать, — ответила я извиняющимся тоном. — Обидно ведь: кто-то опередил меня и надрал тебе задницу первым.
— Да ну? — Его хмурая гримаса сменилась заинтересованностью. — И чем же я тебе на этот раз не угодил?
— Ты не сказал мне, что Бретт теперь поет в «Шести девятых».
— А-а… — В его глазах промелькнуло нечто похожее на прежний блеск. — Ну и как он выглядит?
— Хорошо. На самом деле классно.
Выглядел он обалденно круто, но эту мысль я оставила при себе.
— Правда, сейчас, думаю, видок у него не намного лучше, чем у тебя.
Я рассказала Кэри про поцелуй и последовавшую за этим драку.
— Кросс его отделал? — Кэри покачал было головой, но тут же вздрогнул и прекратил. — Бретта взгреть не каждый может. Он завзятый кутила, любящий хорошую драку.
— А Гидеон — тренированный мастер смешанных единоборств, — указала я, роясь по ходу разговора в принесенном Гидеоном пакете.
— Почему ты не рассказывал мне, что «Плененные души» теперь так прославились, пусть и под другим названием?
— Потому что ты не должна проваливаться дважды в одну и ту же яму. Есть девчонки, для которых таскаться за рок-звездами самое то, что надо, но ты не из них. Они все время в дороге, все время кутежи, групповушки… Ты бы и его, и себя довела до сумасшествия.
Я смерила его взглядом:
— Полностью согласна с каждым твоим словом. Но меня обижает, если ты думаешь, что я бегом припустила бы обратно к нему, только узнав, что он так продвинулся.
— Не в том дело. Я не хотел, чтобы ты услышала их первую песню.
— «Золотую девочку»?
— Ага… — Я направилась в душевую, и он проводил меня взглядом: — Ну и как тебе?
— Лучше, чем песенка под названием «Доконало».
— Ха! — Кэри дождался, когда я появилась снова, умытая и причесанная. — Так ты это… поцеловала его?
— Таково начало и конец этой истории, — сухо ответила я. — А ты после пятницы с Треем разговаривал?
— Нет. Они куда-то мой телефон задевали. Бумажник тоже. Ни хрена не помню… Когда пришел в себя, был уже здесь, вот в этом прикиде. — Он показал на свою больничную пижаму. — Дурак дураком.
— Узнаю, что при тебе было, и все вернут. — Убрав туалетные принадлежности обратно в пакет, я устроилась на стуле рядом с ним, держа в руке чашку кофе. — Гидеон сейчас организует все, что нужно, чтобы тебя перевели домой под присмотр сиделки.
— Ох… просто мечта? Ты можешь позаботиться о том, чтобы сиделка была симпатичная? И одинокая?
Я подняла брови, хотя внутренне испытывала облегчение оттого, что и с виду и манерой говорить он все больше походил на себя.
— Ну, раз у тебя завелись игривые мыслишки, ты явно чувствуешь себя хорошо. А как у тебя дела с Треем?
— Нормально. — Он вздохнул. — Я беспокоился насчет того, понравится ли ему вечеринка, и совсем забыл, что многих там он уже раньше видел.
Кэри и Трей познакомились во время фотосессии, когда Кэри снимался, а Трей ассистировал рекламному фотографу.
— Рада, что вы хорошо провели время.
— Да. Он был решительно настроен не трахаться.
— Ага, а ты порывался… А сам говорил, что не стоит.
— Мы ведь обо мне толкуем! — закатил глаза Кэри. — Черт, ну да, подкатывался к нему. Он классный и в койке замечательный…
— …и влюблен в тебя.
Кэри резко выдохнул и сморщился от боли.
— Никто не совершенен.
Мне пришлось подавить смешок.
— Кэри Тейлор, влюбленность в тебя — это не такой уж дефект.
— Ну, во всяком случае, это не больно-то умно. Я по отношению к нему бывал сущей задницей, — пробормотал Кэри с раздраженным видом. — Он мог бы найти и что-нибудь получше.
— Не тебе за него решать.
— Кому-то надо.
— И ты вызвался на это, потому что тоже влюблен в него. — Мои губы скривились. — Не находишь, что все получается шиворот-навыворот?
— Я недостаточно его люблю. — Легкомысленное выражение исчезло, и передо мной был одинокий, исстрадавшийся человек, которого я слишком хорошо знала. — Ну не могу я хранить верность, как он того хочет. Чтобы мы были вдвоем, только он и я. Мне женщины нравятся. Люблю я их, честное слово. Сам не пойму, кто я после этого такой, хоть пополам режь. А его даже мысль об этом возмущает.
— Тебе стоило огромных усилий стать тем, кто ты есть, — мягко напомнила я о том времени, ощутив не такой уж слабый укол грусти. — Я полностью тебя понимаю, и у меня тут нет разногласий, но говорил ли ты об этом с Треем?
— Да, было дело, говорил. Он слушал. — Кэри потер пальцами лоб. — Дошло, понял. Если бы он при мне сказал, что хочет трахаться с другим парнем, меня бы это наизнанку вывернуло.
