— Понятно.
— Вот и возвращайся на урок. Что ты там прогуливаешь: «Портреты фей во Франции восемнадцатого века» или что?
Я скрестила руки, потому что слегка разозлилась, а еще потому, что с озера дул довольно-таки прохладный ветер.
— Вообще-то, меня выгнали. С урока мисс Ист — история магии.
Он хмыкнул.
— Ну, дела… Работа в подвале на целый семестр, теперь еще из класса выгнали…
— Не говорите, — отозвалась я. — Что-то во мне есть такое, из-за чего все учителя меня терпеть не могут.
Как ни странно, Кэл покачал головой.
— Думаю, все совсем не так.
Вдали глухо ударил колокол — сигнал к началу перемены. Надо было спешить на урок лорда Байрона, но мне хотелось послушать, что скажет Кэл.
— Не так? А как?
— Поставь себя на их место, Софи. Твой папа — председатель Совета. В «Гекате» все из кожи вон лезут, лишь бы кто, упаси господи, не подумал, что тебе делают поблажки. Ну, могли и перестараться, понимаешь?
Я молча кивнула. Опять во всем виноват папочка. И почему меня это не удивляет?
— У тебя все в порядке? — спросил Кэл, склонив голову к плечу.
— Ага! — ответила я чуточку слишком бодро. Словно капитанша команды болельщиц, облившаяся лимонада. — Ага, — повторила я уже нормальным голосом. — Ладно, мне пора, а то опоздаю!
И я бросилась бежать. По дороге задела лесничего плечом.
Господи, ну и мощный же он, прямо как дуб какой-нибудь, подумала я, набирая скорость.
В итоге на урок лорда Байрона я все-таки опоздала. Мало того, что на меня наорали — пятистопным ямбом, ни больше, не меньше, — так еще и велели к следующему разу написать сочинение на пять страниц о моих «постоянных злостных опозданиях».
— Вот бы где-нибудь найти заклинание, чтобы домашнюю работу за меня делало, — шепнула я Дженне, усаживаясь на место.
Она только вяло пожала плечами и снова принялась рисовать рожицы у себя в тетрадке.
Трудно было не заметить, что эти рожицы очень похожи на Холли и Честон.
Глава 20
Вечером, в подвале, пока Арчер занимался инвентаризацией, я строчила сочинение для мисс Ист. «Классификацию оборотней», которую задал Байрон, я написала на последнем уроке. Наш учитель, мистер Фергюсон, обожал звук собственного голоса, а на нас внимания не обращал. Мы с Дженной обычно обменивались записочками, но теперь Дженна весь урок рисовала что-нибудь в тетрадке. Совсем замкнулась в себе.
Мы с Арчером в последнее время за отведенный нам час успевали переписать предметов десять, не больше. Ванди молчала, и это подтверждало мои подозрения, что на самом деле ей просто надо, чтобы мы отсиживали в подвале по три часа в неделю. Все равно работа была бессмысленная — то, что мы перепишем, на следующий раз окажется совсем в другом месте. С тех пор как Дженна погрузилась в трясину жалости к себе, Арчер остался практически единственным моим другом. Элоди и Анна больше не уговаривали меня вступить в ковен. Я слышала, они уже ищут белых ведьм — верный знак, что я в их глазах недостойна даже презрения. Я говорила себе, что это не имеет значения, но, если честно, мне было довольно-таки одиноко.
— Как ты думаешь, учителя ко мне придираются из-за папы? — спросила я Арчера, оторвавшись от учебника, который держала на коленях.
— Вероятно. — Он присел на пустую полку. — Экстраординарии очень самолюбивы. Твоего папу многие не любят, и Каснофф не хочет, чтобы другие родители считали, будто к тебе здесь особое отношение из-за того, что твой отец — практически наш король.
Арчер выгнул бровь.
— А ты, получается, принцесса!
Я скорчила гримасу.
— Ага, вот только корону начищу.
— Да ладно тебе, Мерсер. Думаю, из тебя получится хорошая королева. Высокомерие тебе отлично удается.
— Я не высокомерная! — чуть не взвизгнула я.
Арчер ехидно улыбнулся:
— Ну как же! В первый учебный день от тебя таким холодом веяло…
— Потому что ты вел себя как придурок, — огрызнулась я. — Ты сказал, что я — бездарная ведьма.
Он расхохотался.
— Ты и вела себя бездарно.
И мы хором повторили ставшую традиционной шуточку:
— Вредная собака!
Отсмеявшись, я сказала:
— Ты просто не встречал девушек, которые сходу в тебя не влюблялись, как будто ты — рок-звезда какая-нибудь.
Я снова взялась за сочинение и потому не сразу сообразила, что он мне не ответил.
Я подняла голову от тетрадки. Арчер смотрел на меня, чуть усмехаясь, со странным блеском в глазах.
— А почему, собственно?
— Что — почему?
— Вот ты говоришь — все девушки в меня влюбляются. А ты почему не влюбилась? Я не в твоем вкусе?
Я вдохнула поглубже, надеясь, что он не заметит. Слишком часто между нами стали случаться такие непонятные моменты. Может, это из-за того, что мы так много времени проводили вместе в подвале, а может, оттого, что мы слишком близко соприкасались физически, когда мордовали друг друга на уроках по самообороне — во всяком случае, я начала замечать какую-то едва уловимую перемену в наших отношениях. Я, конечно, еще не настолько сошла с ума, чтобы вообразить, будто я ему действительно нравлюсь, но Арчер явно со мной заигрывал. В такие минуты я чувствовала себя очень странно и неуверенно.
— Не-а, — сказала я наконец, стараясь превратить все в шутку. — Я всегда предпочитала ботаников. Надменные красавчики меня не прельщают.
— Значит, по-твоему, я красавчик?
— Помолчал бы!
Нужно было срочно переменить тему.
— А твои родные?
Он удивился.
— Что?
— Твои родные как относятся к моему отцу?
Арчер быстро отвел глаза и дернул плечом, но я видела: что-то неладно.
— Мои родные не интересуются политикой. — Арчер схватился за список. — Тебе не попадался «Клык вампира: Д. Фрочелли»?
Я покачала головой.
Снова уткнувшись в сочинение, я ломала голову: что же я такого сказала, отчего Арчер вдруг перепугался? А ведь за полтора месяца, что мы работаем вместе, он почти ничего не рассказывал о своей семье. Раньше меня это не волновало, но как только я поняла, что он не хочет об этом говорить, меня, конечно, стало терзать любопытство.
Я подумала: может быть, Дженна что-нибудь знает о прошлом Арчера, — но тут же отбросила эту мысль. Дженна почти ни с кем не разговаривает, ей и так плохо, не хватало еще надоедать ей со своими безнадежными чувствами.
Когда Ванди пришла за нами, я почти дописала сочинение, а остаток решила добить утром, перед уроками.
