— И ты заставил меня полезть туда, не дожидаясь, пока рабочие укрепят его?
— Шепард убивал полицейских. — Лицо Поллинга скривилось от отвращения. — Мне так хотелось его схватить! Я был готов пойти на все. Но… — Джим опустил голову.
Райм ничего не ответил. Он снова услышал и стон, и грохот ломающегося дерева. А потом почти увидел взлетевший вверх и медленно оседающий клуб пыли. Забавно теплое спокойствие, охватившее тело, и лихорадочно бьющееся от страха сердце.
— Джим…
— Вот почему я хотел, чтобы ты занимался нынешним расследованием, понимаешь? — С несчастным, виноватым видом Поллинг вновь уставился на позвонок. — Со всех сторон я только и слышал, что ты превратился в инвалида, и твоя жизнь окончилась. Что ты просто тянешь время, раздумывая, как вернее убить себя. Я всегда чувствовал себя виноватым, и только и думал о том, как бы вернуть тебе хоть частицу прежней жизни.
— И ты жил с этим последние три с половиной года?
— Ты же знаешь меня, Линкольн. Да и все меня знают. Если я кого-то ловлю, то он пускает пузыри, пока не пойдет на дно. Я могу быть очень жестоким с преступниками и не успокаиваюсь, пока не упрячу их за решетку. Управлять этим выше моих сил. Мне иногда приходилось идти и на обман, но ведь я имел дело с преступниками. Или, по крайней мере, с подозреваемыми. И они не были полицейскими. А то, что случилось с тобой… я считаю тяжелым грехом, обрушившимся на меня.
— Но я и сам был далеко не новичком, — возразил Райм. — Мог бы просто отказаться туда идти, если бы считал место опасным.
— Но…
— Я не вовремя? — раздался голос у двери в спальню.
Райм скосил глаза, ожидая увидеть на пороге Бергера, но это оказался Питер Тейлор. Линкольн вспомнил, что доктор обещал еще раз навестить его после приступа дисрефлексии. Райм уже предчувствовал, что доктор собрался прочесть ему пространную лекцию о Бергере и Обществе Леты. Сейчас Линкольн был не в настроении, чтобы все это выслушивать. Ему хотелось побыть одному и переварить признание Поллинга. Пока Райм еще не до конца проанализировал его исповедь. Тем не менее, он дружелюбно пригласил доктора:
— Проходите, Питер.
— У вас очень своеобразная система безопасности, Линкольн, — улыбнулся Тейлор. — Полицейский у входа спросил, не доктор ли я, и, получив утвердительный ответ, тут же пропустил в дом. А если я назовусь адвокатом или бухгалтером, проблем тоже не будет?
Райм засмеялся:
— Сейчас мы с вами побеседуем, — сказал он и взглянул на Поллинга. — Не переживай, Джим. Такова моя судьба: оказаться не в том месте и в неподходящее время.
— Спасибо, Линкольн. — Поллинг опустил руку на правое плечо Райма и тихонько сжал его.
Райм кивнул, и чтобы погасить возникшую было неловкость, представил мужчин друг другу:
— Джим, это Питер Тейлор, один из моих врачей. А это Джим Поллинг, мой бывший сослуживец.
— Рад познакомиться, — кивнул Тейлор, протягивая руку. Момент был достойным внимания, и Райм проследил глазами за этим движением. В тот же момент ему в глаза бросился глубокий шрам в форме полумесяца, пересекавший указательный палец врача.
— Нет! — закричал Линкольн.
— Так ты тоже коп?! — воскликнул Тейлор и, удерживая правой рукой ладонь Поллинга, выбросил вперед левую с зажатым в кулаке ножом. Он трижды ударил Джима под ребра, аккуратно поворачивая лезвие с ловкостью настоящего хирурга. Сразу было видно, что он старается не повредить драгоценную кость.
Глава тридцать шестая
В два длинных шага Тейлор оказался у кровати Райма. Он выхватил из-под пальца Линкольна пульт управления и отшвырнул его в сторону. Детектив набрал в легкие воздух, чтобы закричать, но доктор остановил его:
— Тот констебль тоже мертв. — И он кивнул на дверь, подразумевая охранника на улице. Как зачарованный, Тейлор уставился на бившегося в конвульсиях Поллинга, разбрызгивавшего кровь по стенам и полу.
— Джим! — кричал Райм. — О нет, нет…
Руки капитана обхватили распоротую грудь. Комнату заполнил отвратительный хлюпающий звук, рвущийся из его горла, и стук ботинок по полу. Потом он затих. Через секунду Поллинг дернулся последний раз, и умер. Его выкатившиеся глаза уставились в потолок.
Повернувшись к кровати и медленно обходя ее, Тейлор, не отрываясь, смотрел на Райма. Его рука продолжала сжимать нож, а дыхание стало тяжелым.
— Кто ты такой? — задыхаясь, спросил Линкольн.
Тейлор молча обхватил пальцами руку Райма и несколько раз сжал ее. Тот не мог сказать, сильно или нет. Потом доктор взял единственный действующий палец детектива и, погладив его окровавленным лезвием ножа, засунул кончик под ноготь.
Райм почувствовал боль и странное ощущение подступающей тошноты. Затем оно усилилось, и Линкольн начал давиться воздухом.
Потом, видимо, Тейлора что-то насторожило, и он замер на полувздохе. Наклонившись, он внимательно посмотрел на подставку для книг, где покоился том «Преступления в Старом Нью-Йорке».
— Так вот оно что… Вы все же нашли его… Вся полиция должна гордиться, что ты снова в их рядах, Линкольн Райм. Я рассчитывал, что пройдут дни, пока вы обнаружите дом, а за это время собаки успеют обглодать тело Мэгги до костей.
— Зачем же ты делаешь все это?
Не удостаивая его ответом, Тейлор продолжал осматривать Райма, что-то бормоча себе под нос:
— Тогда ты не был таким безупречным. В старые времена. Тебе ведь случалось допускать ошибки. Раньше.
В старые времена… Что он имел в виду?
Доктор тряхнул волосами, седыми, а вовсе не каштановыми, и взгляд его упал на учебник по судебной экспертизе, написанный Раймом. Он сразу же узнал эту книгу, и тут Линкольн начал кое-что понимать.
— Так, значит, ты читал мою книгу. Штудировал ее в библиотеке. Той самой, что находится рядом с твоим домом.
В конце концов, 823-й действительно оказался заядлым читателем.
Итак, он ознакомился со всеми тонкостями криминалистики. Вот почему с такой тщательностью он заметал следы, постоянно носил перчатки, чтобы ненароком не оставить своих отпечатков. Большинство преступников не обращало бы внимания на те мелочи, про которые не забывал Тейлор. Он даже специально опрыскивал дешевым лосьоном место преступления.
Ну и, конечно же, учебник Райма был не единственной книгой, которая удостоилась его внимания.
«Места преступлений» он тоже тщательно изучил. Оттуда он и почерпнул мысль о возможности подбрасывания «ключевых» предметов, напоминающих о старом Нью-Йорке. И только Линкольн Райм мог догадаться об истинном значении этих предметов.
Тейлор взял в руки позвонок, подаренный им Райму восемь месяцев назад, и принялся машинально поглаживать его пальцами. Теперь Линкольн смотрел на когда-то так тронувший его подарок как на жуткую прелюдию к кошмару.
