Если бы Райм мог двигаться, он сейчас соскочил бы с кровати, схватил бы ее за плечи и хорошенько встряхнул, крича при этом: «Ты же прекрасно понимаешь, о чем я сейчас говорю! Я знаю это! Почему ты отказываешься работать со мной?! Почему ты упорно игнорируешь меня?!»
И в этот момент он кое-что понял… Что она побывала там, в душном сыром подвале. Что она видела изуродованное мертвое тело Ти-Джей. Ей пришлось нюхать пропитанный зловещим запахом воздух. Он увидел, как все это подействовало на Сакс. Поэтому ее ногти и обкусаны до крови. Поэтому она и ведет себя искусственно вежливо. Амелия не хотела думать о том страшном подвале и теперь ненавидела Райма за то, что он напомнил ей об одной ужасной вещи. Часть ее самой так и осталась навсегда в той котельной.
— Итак, ты снова идешь по комнате, — настаивал Линкольн.
— Не думаю, что это как-то могло бы помочь.
— Попробуй, — повторил Райм, сдерживая свою раздраженность. Он даже попытался улыбнуться. — Скажи мне, о чем ты там думала.
Она вдруг замерла:
— Это… просто мысли. Впечатления, которые всегда возникают у всех людей.
— Но ведь там была именно ты, а не «все люди». Расскажи нам.
— Это было так страшно. Или еще что-то… — проговорила Амелия и тут же мысленно отругала себя за непрофессиональное «что-то». — Я почувствовала…
— Что кто-то наблюдает за тобой? — подсказал Райм.
— Да, — удивленно кивнула Сакс. — Именно наблюдает.
Сколько раз Линкольну приходилось испытывать это чувство! Он ощущал его и тогда, три с половиной года назад, когда, склонившись над разложившимся трупом полицейского, брал для анализа волокна с его формы. Он был просто уверен, что кто-то находится совсем рядом. Но там не оказалось никого. Была просто дубовая балка, которая выбрала именно тот момент, чтобы обрушиться на Линкольна Райма, сокрушая его четвертый позвонок своим невероятным весом.
— О чем еще ты тогда думала, Амелия?
Она больше не сопротивлялась. Губы ее расслабились, глаза бесцельно бродили по наполовину свернутому плакату с изображением «Ночных ястребов» — одиноких и счастливых оттого, что никто их не беспокоит.
— Ну, я помню, что тогда еще сказала себе: «Это очень старое здание». Оно напоминает фильмы, где показывают фабрики начала века или что-то в этом духе. А еще…
— Подожди-ка! — перебил ее Райм. — Давай подумаем над этим. Старинное здание…
Его взгляд остановился на карте Рандела. Ведь он уже заострял свое внимание на том, что преступнику нравятся исторические районы Нью-Йорка. Здание, в котором погибла Ти-Джей Колфакс, тоже принадлежало к старинным. И тоннель рядом с железной дорогой, где впервые был обнаружен труп. Железная дорога в Нью-Йорке обычно проходит по поверхности земли. В тех местах случалось так много несчастных случаев, что 11-я улица зарекомендовала себя как Улица смерти. Только из-за этого впоследствии были выстроены тоннели, по которым частично проходил путь поездов.
— И Перл-стрит, — бурчал себе под нос Райм, — считалась одной из главных магистралей в старом Нью-Йорке. Почему его так интересует все старинное? — обратился он к Селитто. — Скажи-ка, а Терри Добинс еще работает?
— Психолог? Да. Мы в прошлом году вместе расследовали одно дело. Между прочим, он интересовался твоей персоной. Говорил, что звонил тебе пару раз, но только ты…
— Да-да, я помню, — оборвал его Райм. — Пусть приходит. Мне нужно, чтобы он высказал свое мнение по поводу нашего подозреваемого. Ну, Амелия, о чем еще ты тогда подумала?
Она пожала плечами, но было видно, что она чего-то недоговаривает:
— Ни о чем.
— Правда?
«Где и почему она скрывает свои чувства?» — размышлял Райм. Ему почему-то вспомнились слова Блэйн, которые она произнесла, увидев красотку, проходящую по Пятой Авеню: «Чем прекрасней упаковка, тем сложнее ее развернуть».
— Я не знаю… Ну хорошо, я вспомнила одну вещь, которая мне тогда пришла в голову. Но это ни к чему не относится. Это не из серии профессиональных наблюдений.
Профессиональных…
«Когда ты сама устанавливаешь правила, то можешь стать совсем несносной, да, Амелия?» — подумал про себя Райм.
— Хотелось бы тебя выслушать.
— Помните, когда вы пожелали, чтобы я поверила в то, что он — это я? Тогда я еще нашла место, откуда он наблюдал за жертвой.
— Продолжай.
— Ну вот, я подумала… — На какое-то мгновение Райму показалось, что сейчас из ее глаз брызнут слезы. Только теперь он заметил, что они у нее ярко-голубые и светящиеся. Но она сумела справиться с собой за какую-то долю секунды. — Я подумала о том, есть ли у нее собака. У Колфакс.
— Собака? Почему тебе это пришло в голову?
Она немного помолчала, прежде чем снова заговорить:
— Один мой друг… Это было несколько лет назад. Мы подумали, а не завести ли нам собаку, если мы, конечно, будем жить вместе. Мне всегда хотелось иметь собаку. Колли. Они такие забавные! И моему приятелю тоже импонировали колли. Даже когда мы еще не были знакомы.
— Собака… — Сердце Райма колотилось, как настойчивое насекомое, старающееся пробиться в комнату через сетчатую преграду на окне. — И что же?
— Я подумала, что эта женщина…
— Ти-Джей, — снова подсказал Райм.
— Ти-Джей, — подхватила Амелия, — так вот, я подумала, как это печально, если у нее дома было какое-нибудь любимое домашнее животное, которое ее ждет, а хозяйка уже никогда не вернется и не будет с ним играть… Я тогда не подумала ни о ее муже, ни о друзьях. Я думала только о домашних животных.
— Но почему? Собаки, домашние животные. Почему?
— Сама не знаю.
В комнате повисла тишина.
Наконец, Сакс снова подала голос:
— Наверное, когда я увидела ее там, прикованную и связанную… И еще я думала о том, как он стоит рядом и наблюдает. Там, в углу, между бочками. Это напоминало, как будто он смотрит на животное в загоне.
Райм перевел взгляд на экран компьютера, подключенный к хроматографу.
Животные…
Азот…
— Вот дерьмо! — внезапно выпалил он.
Все головы разом повернулись в его сторону.
— Дерьмо! — повторил Райм, пялясь на экран.
— Ну, конечно же! — оживился Купер, нервно поправляя пряди волос. — Весь этот азот. Это же навоз! И, надо сказать, очень старый навоз.
И тут перед мысленным взором Линкольна, как это бывало и раньше, возник четкий зрительный образ. На сей раз это было стадо барашков.
— Линкольн, с тобой все в порядке? — заволновался Селитто.
Ягненок, медленно прохаживающийся по улице. Как будто он смотрит на животное…
