Монелл подумала и сказала, что, наверное, не менее полутора часов.
— Вот черт! — забормотал Райм. — Отпечатки остаются на теле в течение часа, максимум, полутора часов. Ты можешь снять их с кожи, Амелия?
— Никогда раньше этого не делала.
— Теперь придется. Только надо действовать быстро. Там, в чемодане, есть коробочка с надписью «Кромекот». Вынь оттуда одну карточку.
Внутри коробки, о которой говорил Райм, Амелия обнаружила стопку глянцевых прямоугольников размером пять на семь дюймов, напоминавших по виду фотобумагу.
— Достала. Что теперь? Надо посыпать порошком ее шею?
— Нет. Прижми карточку глянцевой стороной туда, где, как считает девушка, могли остаться отпечатки его пальцев. Подержи бумагу секунды три.
Пока Амелия выполняла эту несложную процедуру, Монелл мужественно смотрела в небо. Потом, следуя инструкциям Райма, Сакс посыпала порошком карточку, используя пушистую щеточку.
— Ну, что у тебя там? — нетерпеливо спросил Линкольн.
— Ничего хорошего. Проявились контуры пальца, но рисунка на них не видно. Мне теперь выкинуть этот образец?
— Никогда ничего не выбрасывай из того, что добыто на месте преступления, Амелия, — продолжал Райм свою лекцию. — Принесешь его мне. Я в любом случае хочу взглянуть на него лично.
— Кажется, я забыла кое-что вам сообщить, — заговорила Монелл. — Он меня трогал.
— Ты хочешь сказать, он приставал к тебе? — как можно спокойнее спросила Сакс. — Изнасиловал?
— Нет-нет, не в смысле секса. Он трогал меня за плечо, за лицо, потом за ухом. И локоть. Он сжимал все эти места. Я не знаю, зачем он это делал.
— Вы слышите, Линкольн? Он ее ощупывал. Правда, непохоже, чтобы он получал от этого сексуальное удовлетворение.
— Да…
— И еще… И еще я вам забыла сказать, — вспомнила вдруг девушка, — что он говорил по-немецки. Не очень хорошо, так, как будто он учил этот язык в школе. И называл меня Ханна.
— Как называл? — не расслышал Райм.
— Ханна, — повторила Амелия в микрофон. — А почему именно так? — обратилась она к Монелл.
— Я не знаю, но он повторил это несколько раз. Мне показалось, что ему даже нравится повторять это имя.
— Вы слышите, Линкольн?
— Да. А теперь надо осмотреть место преступления. Время идет.
Сакс выпрямилась, и Монелл неожиданно схватила ее за руку.
— Мисс Сакс… Вы немка?
Амелия улыбнулась:
— Это было очень давно. Два поколения назад.
Монелл понимающе кивнула и прижала ладонь Амелии к своей щеке:
— Благодарю вас, мисс Сакс. Спасибо. Danke schon.
Глава пятнадцатая
Три одновременно вспыхнувших галогеновых фонаря озарили мрачный туннель потусторонним белым сиянием.
Оставшись одна на месте преступления, Сакс неторопливо оглядела пол. Что-то здесь успело измениться. Но что?
Она достала пистолет и пригнулась.
— Он здесь, — зашептала Амелия, спрятавшись за ближайший столб.
— Что? — переспросил Райм.
— Он вернулся. Тут валялось несколько мертвых крыс. Сейчас они исчезли.
До нее донесся смех Линкольна.
— Что тут смешного?
— Нет, Амелия, он не вернулся. А тела забрали их приятели.
— Что еще за приятели?
— Однажды я расследовал дело в Гарлеме. Там был обнаружен расчлененный и наполовину разложившийся труп. И много костей оказалось спрятано вокруг туловища по кругу. Череп отыскался в старой бочке из-под масла, пальцы ног лежали под кучей старых листьев… Весь город тогда с ума сходил от ужаса и негодования. Пресса подняла шумиху, утверждая, что в Гарлеме завелись сатанисты, причем действующие, как серийные убийцы. Догадайся, кто оказался преступником?
— Понятия не имею, — с напускным безразличием в голосе произнесла Амелия.
— Сама жертва. Это было просто самоубийство. А уж с трупом разделались еноты, крысы и белки. Разобрали его на «трофеи». Никто не знает, почему они так любят подобные сувениры… Эй, ты где?
— На съезде с пандуса.
— Что ты видишь?
— Широкий тоннель. Два боковых, поуже. Плоский потолок, поддерживается деревянными столбами, они все в щербинах. Пол старый, бетонный, покрыт грязью.
— А навоз?
— Похоже, что это он и есть. В центре, впереди меня находится тот самый столб, к которому была привязана девушка.
— Окна?
— Нет. И дверей тоже. — Она осмотрела широкий тоннель, пол, исчезающий в черной дали и кончающийся где-то за много миль отсюда. В душе ее холодком пробежала безнадежность. — Очень уж большое пространство! — пожаловалась Сакс. — Слишком долго придется его обыскивать.
— Амелия, расслабься.
— Да я здесь никогда ничего не найду!
— Я знаю, задача тебе кажется почти невыполнимой. Но ты вспомни, что существует всего три вида вещественных доказательств, в которых мы заинтересованы: предметы, части тела и то, что ему принадлежит, а также впечатления. Вот и все. Если рассматривать миссию с этой точки зрения, она становится не столь устрашающей.
«Легко тебе говорить!» — с досадой подумала Амелия.
— А место преступления не такое уж и большое, как тебе кажется. Ты сосредоточься только на тех участках, где они могли находиться. Иди к столбу.
Сакс пошла вперед, глядя себе под ноги.
Свет от полицейских фонарей был достаточно ярким, но он создавал массу теней, и от этого казалось, что здесь появилось множество укрытий, где мог бы прятаться похититель людей. Мороз пробежал у Сакс по спине. «Оставайся со мной, никуда не уходи, — мысленно обратилась она к Линкольну. — Мне страшно, это верно, и я хочу услышать что-нибудь от тебя. Хотя бы твое дыхание, что ли».
Она остановилась, осветила возле себя пол.
— Везде тщательно подметено? — поинтересовался Райм.
— Да, как и раньше.
Бронежилет натирал ей грудь, несмотря на то, что сегодня она надела спортивный бюстгальтер и майку. Кроме того, здесь было невыносимо жарко, ничуть не лучше, чем там, наверху. Кожа зудела, и ей хотелось засунуть руку под бронежилет и долго, с наслаждением чесаться.
— Я нахожусь возле столба.
— Собери вакуумным фильтром всю грязь с пола.
Сакс нехотя включила аппарат. Ее раздражал шум его мотора, потому что он заглушал все звуки, которые могли возникнуть здесь в любую секунду: приближающиеся шаги, щелчок взводимого курка, лязг ножа, вытаскиваемого из ножен… Она невольно оглянулась, потом еще раз. Однажды она даже чуть не выронила фильтр, дернувшись за оружием, но вовремя спохватилась.
