Книга Каменная обезьяна, страница 21. Автор книги Джеффри Дивер

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Каменная обезьяна»

Cтраница 21

Теоретически Чанг остался должен Призраку много денег. Средняя такса за тайную переправку человека из Китая в Соединенные Штаты составляла около пятидесяти тысяч американских долларов. Поскольку диссидент Чанг отчаянно спешил покинуть родину, он ожидал, что агент Призрака в Фучжоу запросит дополнительные деньги. Однако к его удивлению Призрак потребовал всего восемьдесят тысяч за всю семью Чанга, включая его отца. Чанг полностью выскреб свои скудные сбережения, а остальное занял у друзей и родственников, чтобы заплатить задаток в размере десяти процентов.

В соответствии с обязательством, данным Призраку, Чанг, Мей-Мей и Уильям, а также младший сын, когда подрастет, станут ежемесячно отдавать деньги подручным Призрака до тех пор, пока его услуги не будут оплачены полностью. Многие иммигранты работали непосредственно на «змеиных голов», переправивших их в Штаты: мужчины преимущественно в ресторанах Чайнатауна, а женщины на швейных фабриках; проживая нелегально в домах, где кров предоставлялся за непомерно высокую плату. Но Чанг не доверял «змеиным головам», особенно Призраку. Слишком много ходило слухов о том, как в этих конспиративных домах, кишащих крысами, иммигрантов избивают, насилуют и фактически держат на положении рабов. Поэтому Чанг через брата своего друга заранее договорился о будущем месте работы для себя и Уильяма и нашел в Нью-Йорке жилье.

Сэм Чанг намеревался полностью расплатиться со всеми долгами. Но теперь, после того как Призрак потопил «Дракон Фучжоу» и пытался убить спасшихся, соглашение аннулировалось. Они больше не обременены неподъемным долгом — если только, конечно, им удастся остаться в живых, пока Призрака и его подручных не убьет или не схватит американская полиция или они не сбегут обратно в Китай. Значит, надо как можно скорее затаиться.

Уильям умело вел микроавтобус в плотном потоке транспорта. (Черт возьми, где он этому научился? У семьи Чжан никогда не было машины!) Сэм Чанг окинул взглядом остальных. Растрепанные, мокрые, пропахшие соленой водой. Состояние Юн-Пин, жены Ву, было особенно плохим. Она лежала, закрыв глаза, мокрая от пота; ее била дрожь. При столкновении со скалой, женщина разбила руку, и рана, наспех перевязанная, до сих пор кровоточила. Красивая дочь Ву, Цзинь-Мей, хотя и не пострадала при крушении плота, была сильно напугана. Ее брат Лан был одного возраста с младшим сыном Чанга, и сейчас мальчишки с одинаково стриженными головами жались друг к другу, выглядывая в окно и тихо перешептываясь.

Старый Чанг Цзици сидел неподвижно в глубине салона, поджав под себя ноги. Он не говорил ни слова, внимательно следя за происходящим из-под полуопущенных век. Кожа старика приобрела уж совсем пергаментный оттенок за две недели, прошедших с тех пор, как семья покинула Фучжоу, но, возможно, Чангу просто так казалось. В любом случае, он решил, первым делом устроившись на новом месте показать своего отца врачу.

Микроавтобус вынужден был остановиться из-за пробки на дороге. Уильям нетерпеливо надавил на клаксон.

— Тише! — воскликнул его отец. — Не привлекай к нам внимание!

Мальчишка снова принялся сигналить.

Чанг внимательно посмотрел на своего старшего сына, на его худое лицо, на длинные волосы, закрывающие уши.

— Машина… — шепотом спросил он. — Где ты научился так их заводить?

— Какое это имеет значение? — пожал плечами мальчишка.

— И все-таки скажи.

— Случайно услышал, как кто-то рассказывал об этом в школе.

— Ты лжешь. Тебе уже приходилось делать так раньше.

— Я угонял машины только у партийных функционеров и других больших шишек.

Что?

Но Уильям хитро усмехнулся, и Чанг решил, что он просто пошутил. Однако его замечание было сделано с жестоким умыслом: мальчишка намекал на антикоммунистическую деятельность отца, доставлявшую всем его родным столько неприятностей на родине и в конечном счете вынудившую семью бежать в Америку.

— С кем же ты общался — с ворами?

— Отец, только не надо, — снисходительно покачал головой мальчишка, и Чангу захотелось отвесить ему затрещину.

— А зачем тебе нож? — спросил он.

— Мало ли у кого есть ножи. Например, у яя тоже есть нож.

С этим почтительным словом китайские дети обращаются к дедушкам.

— У него есть маленький ножик для чистки трубки, — возразил Чанг, — а совсем не оружие. — Он наконец потерял терпение. — Как ты можешь так непочтительно разговаривать с отцом?

— Если бы у меня не было ножа, — раздраженно ответил мальчишка, — и я бы не знал, как заводить машину без ключа, нас бы уже не было в живых.

Затор на дороге рассосался, и Уильям погрузился в задумчивое молчание. Чанг отвернулся. Слова сына причинили ему почти физическую боль. Он увидел Уильяма совершенно с другой стороны. Да, разумеется, в прошлом с мальчишкой уже были проблемы. В переходном возрасте он стал угрюмым, раздражительным, замкнутым. У него возникли неприятности в школе. Когда Уильям принес домой письмо от учителя, ругавшего его за низкую успеваемость, Чанг решил строго поговорить с сыном — ведь тот неоднократно проходил тесты на уровень интеллекта и неизменно показывал результат выше среднего. Уильям ответил, что он ни в чем не виноват. Якобы его травят в школе потому, что его отец диссидент, нарушивший правило «одна семья — один ребенок», выступающий за предоставление независимости Тайваню и — самое страшное святотатство — критикующий КПК, Коммунистическую партию Китая, и ее закоснелые взгляды на свободу и права человека. И над Уильямом, и над его младшим братом постоянно издеваются дети влиятельных партийных функционеров, развращенные оравами сердобольных родственников и взирающие свысока на остальных учеников. Усугубляло дело и то, что Уильяма назвали в честь известного американского предпринимателя, а его младшего брата Рональда — в честь президента Соединенных Штатов.

Но Чанга не встревожило ни поведение сына, ни то, как Уильям его объяснил. К тому же, воспитанием детей должна была заниматься Мей-Мей, а не он.

Почему характер мальчишки изменился так резко?

И вдруг до Чанга дошло, что он, работая по десять часов в день в типографии и проводя большую часть ночи в обществе других диссидентов, практически не общался с собственным сыном — до тех пор, пока не отплыл вместе с ним из России в Мейго. Бывший профессор ощутил леденящий холод при мысли, что теперь для Уильяма такое поведение стало нормой.

Какое-то мгновение Чанг готов был дать выход переполнявшей его ярости — правда, лишь отчасти направленной на Уильяма. Он не мог сказать, что его так разозлило. Некоторое время Чанг разглядывал заполненные транспортом улицы, затем повернулся к сыну.

— Ты прав. Сам я не смог бы завести машину. Спасибо.

Уильям не подал виду, что услышал слова отца. Он сидел, крепко вцепившись в руль, погруженный в собственные мысли.

Через двадцать минут беглецы въехали в Чайнатаун. Они оказались на широкой улице, где все надписи были выполнены на английском и китайском языках: «Набережная Канала». Дождь утих, и тротуары заполнились народом. Вдоль улицы стояли десятки бакалейных лавок и сувенирных ларьков, рыбных магазинов и крохотных пекарен.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация