Это было в духе старика: молча сидеть и впитывать информацию, а затем выносить свои суждения, неизменно оказывающиеся верными. Так, например, Чжан Цзици всегда считал Мао Цзедуна психопатом и предсказывал, что в его правление в стране произойдут великие катаклизмы. И он оказался прав: в пятидесятые благодаря «Великому скачку» Мао была практически полностью уничтожена экономика Китая, а через десять лет сам Чжан Цзици вместе с другими свободомыслящими художниками и учеными стал жертвой Культурной революции.
Но старик пережил все выпавшие на его долю испытания. Еще в шестидесятые годы он сказал своей семье: «Все это пройдет. Безумие не может длиться вечно. Надо только выжить и дождаться лучших времен. Это наша главная цель».
Через десять лет Мао умер, и «Банда четырех» оказалась за решеткой. Чжан Цзици снова оказался прав.
«И вот сейчас отец опять прав, — в отчаянии подумал Сэм Чанг. — Призрак будет охотиться на нас».
Само название «змеиная голова» происходит от вереницы контрабандистов, украдкой пересекающих границы и доставляющих свой человеческий груз к месту назначения. Чанг чувствовал, что именно этим сейчас занимается Призрак — рыщет по городу, поднимает своих знакомых, связывается с гуанси, прибегает к угрозам, быть может, даже к пыткам, стараясь выбить местонахождение семьи Чанг. Может быть, он…
С улицы донесся визг тормозов.
Сэм Чанг, его жена и отец застыли от страха.
Шаги.
— Погасите свет. Быстро! — приказал Чанг.
Мей-Мей торопливо пробежала по комнатам, щелкая выключателями.
Чанг быстро подошел к шкафу и, достав из тайника пистолет Уильяма, приблизился к зашторенному окну. Дрожащей рукой отодвинув занавеску, он выглянул на улицу.
У дома напротив остановился фургон с большим логотипом пиццерии. Водитель вошел в подъезд с большой картонной коробкой в руке.
— Все в порядке, — облегченно произнес Сэм Чанг. — Нашим соседям привезли заказанную пиццу.
Но тут он обвел взглядом погрузившуюся в темноту квартиру, различая смутные силуэты отца, жены и маленькой девочки, освещенные лишь голубоватым свечением экрана телевизора, и его радостная улыбка померкла. Чангу показалось, у него в душе расплылась черная клякса туши. При мысли о том, до чего его выбор довел тех, кого он любил, он ощутил укол стыда. Сэм Чанг успел узнать, что в Америке угрызения совести терзают преступивших закон; в Китае же самые страшные муки совести ждут тех, кто предал родных и друзей. Именно это чувство он сейчас и испытал: испепеляющий стыд.
«Значит, вот какое будущее я подарил отцу и семье: страх и мрак. Ничего кроме страха и мрака».
Безумие не может длиться вечно…
Возможно, это и так. Однако из этого не следует, что оно, пока существует, становится менее смертоносным.
* * *
Сидя на скамейке на набережной в Бэттери-парке, Призрак смотрел на огоньки кораблей, идущих по Гудзону: зрелище более умиротворяющее, но менее живописное, чем причалы Гонконга. Дождь опять ненадолго утих, но холодный ветер быстро гнал над головой багровые тучи, подкрашенные снизу разноцветными огнями города.
Призрак ломал голову, как полиции удалось найти семью Ву.
Он никак не мог ответить на этот вопрос. Возможно, через убитого агента по недвижимости и через Мая — несмотря на надпись, сделанную кровью самого Мая, полиция не поверила, что главу землячества убили итальянцы. В новостях сообщалось, что уйгур, остававшийся в квартире Ву, был убит, а это означало, что Призраку предстоит выплата крупной компенсации главе уйгурского культурного центра.
Как полиция нашла семью Ву?
Быть может, тут задействовано колдовство?
Нет, никакой сверхъестественной чертовщины. Призрак получил еще одно подтверждение того, что ему приходится иметь дело с очень умным и настойчивым противником, совсем не похожим на тех, кто охотился на него раньше. Более упорный и талантливый, чем тайваньцы, чем французы и даже чем обычные сотрудники СИН. Если бы не тот случайный выстрел на набережной, Призрак сейчас сидел бы в тюрьме или был бы убит.
И кто такой этот Линкольн Райм, о котором Призраку сообщил его источник? Ладно, сейчас все позади, и он в безопасности. Они с турками позаботились о том, чтобы спрятать угнанный «лексус» получше, чем «хонду» с побережья Лонг-Айленда, после чего все быстро разбежались в разные стороны. На набережной Призрак был в маске, после перестрелки погони за ними не было, а убитый Кашгари не имел при себе ничего, что могло бы связать его с Призраком или уйгурским культурным центром Куинса.
А завтра он отыщет Чангов.
Мимо медленно прошли две американки, наслаждаясь панорамой причала и громко разговаривая. Недовольно отключив слух, Призрак проводил жадным взглядом их тела.
Сдержаться?
Нет, твердо решил Призрак. Достав сотовый телефон, он позвонил Яньдао и договорился о встрече. Она, с гордостью отметил Призрак, была рада услышать его голос. Интересно, а с кем она находится в настоящий момент? Чем занимается, что говорит? Сегодня вечером Призрак не сможет уделить ей много внимания — этот бесконечный день вымотал его до предела, и ему нужно выспаться. Но сейчас он изнывал от желания оказаться рядом с ней, ощутить под ладонями ее упругое тело… Прикоснуться к ней, смывая потрясение и ярость, вызванные неудачей на Кэнел-стрит.
Призрак отключил телефон, задержав в памяти томный голос Яньдао, разглядывая быстро несущиеся тучи и неспокойные волны…
Разочарованный, ты сможешь увидеть воплощение всех твоих желаний.
Голодный, ты сможешь насытиться.
Потерпевший поражение, ты сможешь праздновать победу.
* * *
В половине десятого вечера Фред Деллрей, встав из-за стола в своем кабинете в Манхэттенском отделении ФБР, потянулся и бросил в набитую доверху мусорную корзину четыре пустых стаканчика из-под кофе.
Пора прерваться.
Деллрей в последний раз пролистал отчет о перестрелке на набережной канала. Отчет был уже почти готов, но Деллрей понимал, что завтра утром его все равно придется переделывать. Долговязый агент любил писать, и это получалось у него весьма неплохо (под псевдонимом он неоднократно публиковался в самых разных исторических и философских журналах), но данный опус давался ему с большим трудом.
Склонившись над столом, Деллрей в который раз просмотрел страницы, внося тут и там исправления. У него из головы не выходила мысль, почему он занимается делом «ПРИЗРАК СМЕРТЬ».
Фредерик Деллрей, имеющий на своем счету дипломы по криминалистике, психологии и философии, старался держаться подальше от дел, требующих напрягать мозги. В оперативной работе он был тем, чем являлся в криминалистической науке Линкольн Райм. Известный как «Хамелеон», Деллрей мог выдать себя за любого человека с любым культурным уровнем, разумеется, при условии, что объект подражания имел рост шесть футов с лишком и черную как у эфиопа кожу. И все равно спектр ролей был очень широким — возможно, преступность является единственной стороной общества, где человека судят исключительно по его делам, а не по национальной или расовой принадлежности.
