– Я звонил Дженни десять минут назад – они уже внутри. Не стал ей ничего говорить, решил тебя дождаться.
– Сам-то как?
– Скверно. Если честно, с ума схожу. Спасибо, что согласился помочь, Марк.
– Без проблем, – ответил Уитком вполне искренне. – Все уладим, Рон. Не переживай. Думаю, я смогу тебе помочь.
Он поднял голову – эсэсдэшник был не намного выше своего босса, Эндрю Стерлинга, – и в упор посмотрел на Пуласки:
– Только… Ты же очень хочешь вытащить оттуда Дженни, верно?
– О да, Марк. Скорее бы закончился этот кошмар.
– Ладно. Иди за мной.
Пуласки вслед за Уиткомом зашел за угол здания и углубился в глухую улочку.
– Рон, я хочу попросить тебя об одной услуге.
Эсэсдэшник перешел на шепот.
– Все, что в моих силах.
– В самом деле? – Голос у него вдруг стал уверенным и вкрадчивым. В глазах появилась проницательность, прежде ускользавшая от внимания Пуласки. Уитком словно бросил притворяться и сразу обрел свой истинный облик. – Знаешь, Рон, иногда приходится решаться на то, что не кажется нам правильным. Но в итоге это лучшее решение.
– О чем ты?
– Чтобы вызволить свою жену, ты должен выполнить мою просьбу, возможно, покажущуюся тебе неприятной.
Молодой полицейский промолчал, чувствуя себя в замешательстве. Куда клонит Уитком?
– Рон, я хочу, чтобы ты закрыл это дело.
– Какое дело?
– Расследование убийств.
– Как же я его закрою? Не понимаю.
– Очень просто. – Уитком огляделся по сторонам и зашептал: – Саботируй его. Уничтожь вещественные доказательства. Уведи по ложному следу. Делай что угодно, только отвлеки их внимание от «ССД».
– Я все-таки не понимаю, Марк. Ты шутишь?
– Нет, Рон. Я говорю предельно серьезно. Это дело должно закрыться, и ты можешь это сделать.
– Не могу.
– Нет, можешь. Если хочешь вызволить Дженни. – Кивок в сторону тюремного здания.
Нет, только не это… Уитком и есть «5-22»! Насильник и убийца. Воспользовался паролями своего босса Сэма Броктона и получил доступ в innerCircle.
Рука Пуласки потянулась к пистолету.
Но Уитком оказался проворнее, и Пуласки увидел наставленный на него черный ствол.
– Не надо, Рон. Этим ты ничего не решишь. – Уитком протянул руку к кобуре на боку полицейского, вытащил из нее «глок» и сунул себе за брючный ремень.
«Как я мог так ошибиться в человеке? – мысленно корил себя Пуласки. – Может, из-за травмы головы? Или я просто глуп от природы?» Уитком только прикидывался другом, и это ранило не меньше, чем шокировало молодого полицейского. Приносил ему кофе, защищал от Кассела и Гиллеспи, предлагал тусоваться вместе, помог с табелями рабочего времени… И все это ради лишь того, чтобы сблизиться с копом и использовать его.
– Значит, ты врал мне всю дорогу, так, Марк? И детство свое ты провел не в Куинсе, верно? И нет у тебя никакого брата-полицейского!
– На оба вопроса ответ отрицательный. – На лицо Уиткома набежала тень. – Я пытался достичь с тобой взаимопонимания, Рон. Но ты не желаешь сотрудничать. А мог бы, черт побери! Но теперь ты вынудил меня поступить иначе.
Убийца толкнул Пуласки в глубь темной улочки.
Глава сорок первая
Амелия Сакс кружила в «сивике» Памелы по переполненным машинами центральным улицам, досадуя на шумный, вяло слушающийся японский двигатель.
Тарахтит, как холодильный аппарат для заморозки льда. И мощность в лошадиных силах примерно такая же.
Сакс дважды звонила на домашний телефон Райма, и оба раза линия переключалась на голосовую почту. Такое случалось не часто; понятно, что Линкольн почти все время находится дома. В Большом доме тоже творилось что-то стремное – служебный телефон Лона Селлитто не работал. Она пыталась дозвониться на его мобильник, но лейтенант не брал трубку, так же как и Рон Пуласки.
Неужели и тут приложил руку «5-22»?
Тем более надо поскорее проверить улику, найденную ею возле своего таунхауса, – и на этот раз верную, как считала Сакс. Может, это был тот самый ключик к разгадке тайны «5-22», недостающее звено в цепочке, ведущей к раскрытию всего дела.
Перед ней, неподалеку, возникло место, куда она направлялась. Наученная уроком со своим «камаро» – если «5-22» действительно стоял за его конфискацией, как предполагала Сакс, – и не желая рисковать машиной Памелы, она объехала весь квартал, пока не обнаружила редчайшее для Манхэттена явление – свободный, не запрещенный для парковки промежуток на обочине проезжей части.
Каково?
Похоже на добрый знак.
* * *
– Слушай, зачем тебе это надо, а? – спросил Рон Пуласки, стоя перед Марком Уиткомом в глухом проулке в Куинсе, где, кроме них двоих, никого не было.
Убийца пропустил вопрос мимо ушей и, продолжая держать полицейского на мушке, воровато оглянулся по сторонам.
– А ведь я считал тебя своим другом. Многое в жизни воспринимается не таким, как есть на самом деле. На то она и жизнь. – Уитком откашлялся. Он явно нервничал и чувствовал себя не в своей тарелке. Пуласки вспомнил слова Сакс о том, что убийца, скрываясь от преследования, испытывает психологическое давление и потому теряет осторожность. В то же время он становится и более опасным.
В предчувствии развязки дыхание молодого полицейского участилось.
Уитком опять быстро осмотрелся и остановил взгляд на Пуласки. Он держал пистолет твердой рукой и, очевидно, знал, как им пользоваться.
– А теперь послушай меня, черт подери.
– Проклятие! Говори!
– Повторяю: я хочу, чтобы это расследование остановилось. И немедленно.
– Я всего лишь патрульный коп! Как я могу остановить расследование?
– Так, как я сказал тебе: саботируй. Потеряй улики. Направь детективов по ложному следу.
– Я этого не сделаю, – решительно заявил Пуласки.
Уитком помотал головой с выражением чуть ли не отвращения на лице.
– Сделаешь. Либо добровольно, либо в принудительном порядке. Выбирай, Рон.
– А как насчет моей жены? Ты можешь вытащить ее оттуда?
– Я могу все, что захочу.
Человек всезнающий…
Молодой полицейский закрыл глаза и стиснул зубы по оставшейся с детства привычке. Потом посмотрел на здание, где держали взаперти его Дженни.
Дженни, так похожая на Майру Уэйнберг.
Рон Пуласки принял окончательное решение. То, что он собирался сделать, было ужасно, глупо, но у него не осталось выбора. Его загнали в угол.
