• Имеет доступ к устройству, маскирующему голос в микрофоне.
• Вероятно, знаком с компьютерами; пользуется сайтом OurWorld + другими социально-сетевыми сайтами?
• Отрезает от жертв «сувениры» на память. Садист?
• Часть жилого/рабочего помещения темная и сырая.
• Живет в центре Манхэттена или неподалеку от него?
• Ест чипсы/острые приправы.
• Живет возле антикварного магазина?
• Носит рабочие ботинки «Скетчерс» 11-го размера.
НЕСФАБРИКОВАННЫЕ ВЕЩДОКИ
• Частицы старого картона.
• Кукольный волос из нейлона 6, BASF-B35.
• Табак от сигареты марки «Тейритон».
• Старый табак, марка сигарет не идентифицирована, но не «Тейритон».
• Следы плесени Stachybotrys Chartarum.
• Пыль с руин Всемирного торгового центра; возможно, указывает на то, что живет или работает в центральной части Манхэттена.
• Крошка чипсов, следы острого соуса (в составе которого кайенский перец).
• Веревочные волокна со следами:
• цикламатовой диетической соды (с истекшим сроком годности или иностранного производства);
• нафталина, средства от моли (истек срок годности или иностранного производства).
• Частицы листьев леопардовой лилии (комнатное растение).
• Волокна бумаги от двух разных блокнотов желтого цвета.
• Отпечаток торговой марки с подошвы рабочих ботинок «Скетчерс» 11-го размера.
Глава тридцать первая
После безрезультатных попыток дозвониться до Эндрю Стерлинга Пуласки наконец удалось связаться с Марком Уиткомом. Тот согласился встретиться с полицейским и передать ему сегодняшние табели рабочего времени для выяснения того, кто из подозреваемых отсутствовал на рабочем месте во время убийства кладбищенского смотрителя.
– Спасибо, что согласились помочь мне, Марк.
Уитком, заместитель начальника исполнительно-правового отдела «ССД», любезно улыбнулся. Он, наверное, по-настоящему любит свое дело, подумал Пуласки, раз в такое позднее время – уже перевалило за половину десятого – все еще торчит в офисе. И тут же сообразил, что и сам тоже продолжает торчать на службе.
– Опять убийство? И убийца прежний?
– У нас практически нет сомнений.
Молодой человек помрачнел.
– Мне очень жаль. О Боже. Когда?
– Около трех часов назад.
Уитком беседовал с Пуласки в своем кабинете, где было намного уютнее, чем у Стерлинга. И хотя здесь наблюдался определенный беспорядок, но атмосфера от этого становилась только комфортнее. Уитком отложил в сторону блокнот со своими записями и указал Пуласки на стул. Тот сел, обратив внимание на семейные фотографии на рабочем столе, несколько картин на стенах среди дипломов и сертификатов, подтверждающих высокую профессиональную квалификацию хозяина кабинета. Еще до того, как войти, Пуласки машинально взглянул направо и налево и крайне обрадовался, не увидев в коридоре своих мучителей – Кассела и Гиллеспи.
– А это, наверное, ваша жена?
– Сестра.
Уитком опять улыбнулся, но по лицу пробежала тень. Пуласки и раньше доводилось наблюдать подобное выражение – признак того, что тема связана с каким-то печальным событием. Может, она умерла?
Оказалось, что дело не в сестре.
– Я разведен. Работа здесь отнимает слишком много времени. Не хватает на семейную жизнь.
Уитком сделал широкий жест рукой, обозначающий, очевидно, что «ССД» занимает все его помыслы.
– Но работа важная. Реально важная.
– Не сомневаюсь.
– Я к вашему приходу приготовил кофе.
Пуласки только сейчас заметил на столе Уиткома серебряный поднос с кофейником и двумя фарфоровыми чашками.
– Помнится, в прошлый раз мой кофе вам понравился.
– Спасибо.
Уитком по очереди наполнил обе чашки из кофеварки.
Пуласки отпил глоток. Хороший кофе. Молодой полицейский испытывал большое пристрастие к этому напитку. Он не мог дождаться дня, когда их семейный бюджет позволит ему купить капуччино-мейкер.
– Вы каждый день работаете допоздна?
– Не каждый, но довольно часто. Во всех сферах бизнеса законодательство устанавливает строгие правила, но в информационном основная сложность заключается в том, что люди иногда не понимают, чего хотят. К примеру, штаты могут получать в свой бюджет хорошие деньги от продажи информации с водительских удостоверений. Граждане некоторых штатов категорически воспротивились этой практике, и ее запретили. В других штатах мы продолжаем работать без всяких проблем. В отдельных регионах дейта-майнинговые компании должны извещать своих клиентов, если их информацию, независимо от ее характера, похитили проникшие в систему хакеры. Но в некоторых штатах такой порядок касается только финансовых сведений. А есть места, где вы вообще не обязаны сообщать клиентам о краже данных. В общем, бардак. Но нам приходится учитывать все особенности местного законодательства.
Когда речь зашла о незаконном проникновении в систему, Пуласки начал чувствовать угрызения совести по поводу кражи данных из свободной памяти системы «ССД». Это Уитком в тот раз усадил его за компьютер и вообще занимался им, исполняя обязанности принимающей стороны. Если Стерлинг обо всем узнает, Уиткому, наверное, не поздоровится.
– Вот вам, пожалуйста, табели рабочего времени. – Уитком передал Пуласки двадцать листов с фамилиями и столбиками цифр, соответствующих часам и минутам.
Полицейский первым делом проверил служащих «ССД», значившихся в списке подозреваемых. Он заметил, что Мигель Абрера ушел с работы чуть позже пяти часов. И тут у него ёкнуло сердце при виде строки с фамилией «Стерлинг»: в документе значилось, что генеральный управляющий покинул здание секундами позже Абреры, как будто следовал за ним по пятам. Однако через мгновение Пуласки понял, что ошибся: вслед за уборщиком вышел Эндрю Стерлинг-младший, а отец опередил его почти на час, отправясь предположительно на деловую встречу, переходящую в ужин; вернулся он, кстати, лишь тридцать минут назад.
И вновь молодой полицейский подосадовал на себя за то, что не прочитал табель внимательно. А ведь он уже хотел немедленно звонить Линкольну Райму, чтобы доложить о своей многообещающей находке. И в результате только опозорился бы в очередной раз. «Включай голову», – в сердцах приказал себе Пуласки.
Что касается других подозреваемых, то Фарук Мамеда, комплексующий ночной техник, во время убийства находился в здании «ССД». Начальник отдела обработки информации Уэйн Гиллеспи вышел на полчаса раньше Абреры, однако в шесть вернулся к себе в кабинет и покинул здание лишь через несколько часов. Пуласки, испытывая по отношению к нему мстительное чувство, даже огорчился, что его обидчик оказался вне подозрений. Все остальные покинули здание достаточно рано, чтобы следовать за Абрерой до кладбища либо перехватить его где-нибудь в пути. Вообще, как обратил внимание Пуласки, большинство подозреваемых проводили много времени за пределами своих кабинетов. Шон Кассел, к примеру, отсутствовал почти всю вторую половину дня, однако вновь объявился – полчаса назад.
