— Верно.
— А как твоя мама? Я слышал, с ней все будет в порядке?
— Ее жизнь вне опасности.
— Куда угодила пуля?
— В ногу. Останется в больнице еще на день-два. Ее там подлечат. Обычная терапия.
— Жаль, что так вышло.
Бринн пожала плечами.
— А сколько людей не доживают до терапии.
— Да, ей все-таки повезло.
«Если твоя дочь приводит в дом вооруженного убийцу, можно ли считать это везением?» — подумала Бринн.
— Ну, тогда спокойной ночи. Кто-то из наших будет время от времени проезжать мимо.
— Спасибо, Джимми. Завтра увидимся.
— Ты придешь на работу?
— Обязательно. Тебе не передавали для меня посылку?
— Ах, да, конечно! — Барнс потянулся назад и вручил ей тяжелый бумажный пакет.
Она заглянула внутрь — видавший виды служебный глок, две запасных обоймы и коробка винчестеровских девятимиллиметровых патронов.
Потом он подал ей официальную форму, и Бринн расписалась в получении оружия.
— Обойма полностью заряжена. Все тринадцать. Но ни одного в патроннике.
— Спасибо.
— Отдохни как следует, Бринн.
— Спокойной ночи. И с днем рождения!
Когда он уехал, она все же проверила обойму и дослала пулю в патронник.
Они вошли в дом.
Поднявшись наверх, Бринн заперла пистолет в сейф и вернулась в кухню.
Джоуи уже поел — соседи накормили его пиццей. Он шатался по комнатам, разглядывая отверстия, оставленные пулями, пока Бринн не остановила его.
Потом она долго стояла под душем, под самой горячей водой, какую только могла вытерпеть, и, просушив волосы полотенцем, завязала их сзади. Шуметь феном ей не хотелось. Она сменила бинт на лице, надела свитер и спустилась вниз, где Грэм разогревал оставшиеся с вечера спагетти. Голода Бринн не чувствовала, но понимала, до какой степени за последние двадцать четыре часа истощила свой организм. Он мог попросту взбунтоваться, если не дать ему пищи, и как можно скорее.
Они перешли в столовую и некоторое время ели молча. Потом она откинулась на спинку стула и посмотрела на этикетку своей пивной бутылки, вдруг заинтересовавшись, как в природе выглядит хмель.
Потом обратилась к Грэму:
— О чем ты думал?
— В смысле?
— Мне показалось, в больнице ты хотел что-то сказать.
— Уже не помню.
— Уверен? А, по-моему, должен помнить.
— Может, что-то и хотел. Но давай не будем сейчас. Уже поздно.
— Мне кажется, время самое подходящее. — Она словно бы шутила, но говорила вполне серьезно.
Джоуи спустился вниз и переключал телевизор с канала на канал, сидя на зеленом диване в гостиной.
Грэм выглянул в дверной проем.
— Джоуи, отправляйся наверх читать. Никакого телевизора.
— Всего десять ми…
Бринн хотела вмешаться, но Грэм уже вышел в гостиную. Она не расслышала, что он сказал.
Телевизор выключили, и Бринн краем глаза увидела, как ее недовольный сын поднимается по лестнице.
«Что за дела?»
Ее муж снова уселся за стол.
— Давай же, Грэм, выкладывай. — Они редко обращались друг к другу по именам. — Что случилось. Скажи наконец.
Грэм подался вперед. Он явно мучительно обдумывал что-то и в конце концов спросил:
— Ты знаешь, как именно поранился вчера Джоуи?
— Ты про скейтборд? У школы?
— Это произошло не у школы. И упал он не с трех ступенек возле стоянки. Он занимался фальтингом. Тебе известно, что это такое?
— Разумеется, я знаю. Но Джоуи никогда не стал бы…
— А почему? Почему ты в этом так уверена? Ты же ни о чем понятия не имеешь.
В ее глазах читалось удивление.
— Так вот, он занимался фальтингом. Мчался на скорости в шестьдесят или семьдесят миль, прицепившись к грузовику на Элден-стрит.
— Как, на шоссе?!
— Вот именно. И этому занятию посвятил весь день.
— Но это же невозможно.
— Какие у тебя основания так говорить? Его там видели. Звонил мистер Радитцки. Джоуи прогулял школу. И подделал твою подпись на записке.
Теперь, когда ужасы прошлой ночи уже не переживались так остро, эти новости по-настоящему шокировали Бринн.
— Подделал подпись?
— Забежал с утра в школу. А потом сразу ушел и уже не возвращался.
Неужели это правда? Она подняла взгляд к потолку. В самом углу чернело оставленное пулей отверстие. Маленькое, словно муха. Пуля прошла там насквозь.
— Я даже не могла себе представить. Придется поговорить с ним.
— Я пытался. Он ничего не хочет слушать.
— Иногда он бывает таким.
— Но он не должен быть таким, — хрипло сказал Грэм. — Это не оправдание. Он продолжал упорно мне врать, и я запретил ему кататься на доске целый месяц.
— Ты так уверен… — Ее первой реакцией было защитить сына, поставить под сомнение объективность мистера Радитцки, выяснить, кто был свидетелем, устроить расследование… Но она просто замолчала.
Грэм заметно напрягся и ссутулил плечи.
Он еще не закончил.
И он не собирался щадить ее. Она сама напросилась на это.
— И еще та драка, Бринн. Помнишь, в прошлом году? Ты сказала мне, что парни просто немного потолкались, и все. Но мистер Радитцки говорит, все было иначе.
— Тот мальчишка — настоящий хулиган. Он…
— …Всего-навсего дразнил Джоуи. Может, и обидел его, но словесно. А Джоуи избил парня очень сильно. На нас собирались подавать в суд. Об этом ты умолчала.
Она снова прикусила язык. Потом произнесла:
— Я просто не хотела, чтобы узнал весь город. Пришлось кое на кого надавить. Конечно, это не очень-то красиво с моей стороны. Но я не могла поступить иначе. Я хотела защитить его.
— Он уже не маленький, Бринн. Ты слишком избаловала Джоуи. Его спальня — просто выставка дорогих вещей.
— За все, что ему куплено, я платила сама. — Она тут же пожалела об этих злых словах, заметив, как расстроился Грэм. Деньги, конечно же, здесь ни при чем.
— Я считаю, что вседозволенность дурно влияет на него. Тебе ни к чему проявлять излишнюю строгость. Но иногда следует сказать ему «нет». И наказать, если он тебя не слушается.
— Я наказываю его.
— Нет, не наказываешь. Это выглядит так, словно ты ему чем-то обязана, будто чувствуешь какую-то вину перед ним и расплачиваешься за нее. Почему так происходит, Бринн?
