Мазила автоматически занес руку, чтобы бросить гайку в марево намеченной «жарки», но Тимур покачал головой.
Рано.
Зверь прошел по дуге, мягко прыгнул в просвет между аномалиями и, несмотря на огромные габариты, грациозно вышел на свет фонарика.
Тимур содрогнулся. Вид твари поднимал из глубин памяти какой-то древний страх, оставшийся в генах еще от далеких предков, сражавшихся с саблезубыми тиграми. Леся прижалась к нему, до боли стиснула пальцами плечо.
Больше всего зверь походил на камышового кота. Правда, размером с небольшой автомобиль.
Гибкое тело было покрыто серой шерстью, под ней перекатывались бугры мышц. В широкой безгубой пасти зловеще желтели два ряда острых зубов…
Да в такую хлеборезку слепая псина целиком поместится!
И взгляд.
Тяжелый, изучающий, пронзительный. Будто не безмозглый хищник на Тимура смотрел, а вполне разумная тварь, которая походя раздумывала: сожрать дичь или пусть еще побегает для потехи?
Зверь опустил голову, басовито уркнул, как настоящий кошак, и мягко ушел во тьму.
Палец затек на спусковом крючке. Тимур почему-то был уверен: даже если выстрелит — не попадет. А еще ему на миг показалось, что в ртутном взоре зверя промелькнуло понимание и… сочувствие?
Нет, скорее — это уже был домысел.
Мазила опустил занесенную руку. Леся проводила темный силуэт зверя остекленевшим взглядом. Ворожцов перестал щуриться. Он безмолвно следил за стремительно удаляющейся меткой на экране ПДА.
Зверь уходил.
А они — все четверо — еще долго сидели не в силах шевельнуться, не решаясь заговорить. И в памяти Тимура навсегда отпечаталась эта жуткая картина: два серебристых огонька плавно движутся сквозь мрак, мерцают, всматриваются в самую душу.
Глава девятая. За ангаром
— Ну и долго мы еще так будем сидеть? — прорвал тишину голос Мазилы.
Ворожцов вздрогнул, выходя из задумчивости, с удивлением посмотрел на мелкого. Сказать по правде, инициативы он ждал скорее от Тимура. Но тот сидел, слушая тишину и прижимая к себе Лесю. Небось потому и притих, что девчонка рядом.
Словно подслушав его мысли, Леся отстранилась от Тимура.
Тот набычился:
— А ты чего, смелый стал? Думаешь, обошел чудом пару аномалий и переждал сытую зверюгу, так можешь в сталкеры записываться? Фиг тебе, энтузиаст.
— Да ладно, — смутился Мазила. — Спросить нельзя, что ли?
Все еще недовольный Тимур повернулся к Ворожцову, будто искал, на ком еще зло выместить. Поинтересовался сердито:
— Чего там?
На этот вопрос Ворожцов мог ответить, не заглядывая в ПДА. Метка, столь бодро метнувшаяся в сторону, так же неожиданно остановилась. Далеко. На самом краю экрана. Но она не исчезла, переместившись за пределы зоны действия сканера, а застыла, словно выжидая чего-то.
На всякий случай он все же кинул взгляд на экран. Покачал головой.
— Без изменений.
— Зараза, — протянул Тимур. — Чего он ждет?
Ворожцов даже плечами пожать не успел.
— Может, он уснул? — предположил Мазила.
— А может, он затаился и ждет, когда мы наружу выйдем, — парировал Тимур.
— А может, он давно ушел, — не сдавался мелкий. — А прибор глючит.
— Ага, — огрызнулся Тимур, — глючит. Показывает, что зверь далеко. А на самом деле он обошел кругом и подбирается сейчас к нам сзади.
Мазила зябко повел плечами, но не сдался.
— Да на кой ты ему нужен?
— Может, уже проголодался.
Тимур, конечно, говорил назло, но от одной мысли, что он может оказаться прав, по спине пронесся холодок. Мелкий истолковал финальную фразу по-своему: сглотнул. Но не судорожно, смачивая пересохшее от страха горло, а жадно.
— Кстати, жрать охота, — поведал он. — И ноги затекли.
Ворожцов и сам чувствовал, как в желудке от голода начинает посасывать, но промолчал.
Тимур зыркнул исподлобья, повернулся к девчонке:
— Лесь, достань что-нибудь перекусить. Только попроще, чтоб не греть и не открывать.
— А что, можно и погреть, — снова оживился Мазила. — Вон сколько вокруг примусов.
— Мелкий, ты реально дурак или прикидываешься? — спросил Тимур.
— Когда как, — легкомысленно пожал тот угловатыми плечами. — Но чувство юмора все ж включи. А то с тоски помрем раньше, чем нас сожрут.
— Слушай, вшей молнию себе в рот и вжикни ею, — устало попросил Тимур.
— Зануда, — буркнул мелкий.
Леся тем временем порылась в рюкзачке и вытащила галеты. Раздала по одной каждому и сама захрустела.
Мазила вгрызся в печенье с такой яростью, словно его не кормили неделю. Тимур, хоть и ворчал, тоже откусил от галеты не без удовольствия. Ел он неторопливо, маленькими кусочками, словно смакуя.
Правильно, не стоит торопиться с едой. Ворожцов последовал его примеру.
— Может, хоть сгущенку откупорим? — дожевывая, предпринял последнюю попытку оживить ситуацию Мазила.
— И бабушкины соленья, — съязвил Ворожцов.
— Лопай печеньки и помалкивай, — поддержал его Тимур.
Мелкий вздохнул. Леся предложила ему воды из фляжки, но он отвернулся. Не иначе — опять надулся. Ничего, подуется, перестанет. А то и вправду слишком осмелел.
В отличие от Мазилы Ворожцов уверенности в себе не чувствовал. Да, отбились от собак. Да, обошли «жарки». Да, перехитрили неведомого зверя с глазами цвета ртути. Вот только перехитрили, или зверь просто потерял к ним интерес? А может, напротив, решил поиграть?
С аномалиями больше повезло. А собаки… Если б не хищник, кто знает, как сложилось бы. Да и при том, что сложилось удачно, память от встречи со сворой осталась на всю жизнь. Во всяком случае, у него: покусанную руку тянуло и дергало, несмотря на съеденное обезболивающее.
Ворожцов терпел. Умел терпеть боль. Случалось, и собаки кусали, и на колючую проволоку натыкался, и ногти с мясом выдирал. Впрочем, менее болезненными укусы от подобного опыта не становились. И смелости они не добавляли.
А Мазила дорвался до сталкерских приключений и героем себя почувствовал, не иначе. Все-таки он действительно мелкий. Мозгами. Не дурак, а просто дите малое.
Ворожцов перевел взгляд на Тимура. Что у этого в голове отложилось — вообще непонятно.
— Чего пялишься?
— Ничего, — Ворожцов опустил глаза. — Надо идти.
— А что зверь?
— Если верить сканеру — ничего. Сидит, где сидел.
— И ты предлагаешь выйти на открытое пространство?
