Оставшись одна, Вилия несколько минут стояла неподвижно и молчала. Снова ее не допускают до власти! Иона обещал ей, что, когда станет императором, сделает ее императрицей. Но теперь он собирается получить другой титул — Верховного Правителя. Она искала власти, а получила опять унижение. Он низводит ее до положения всего лишь жены.
Вилия засмеялась. Любовь — это для дураков. Она была дурой, когда влюбилась в Иону. Он думает о ней так же, как и все хетарские мужчины думают о женщинах. Считает, что женщины годятся только для телесной любви и рождения детей, но почти ни для чего больше. Почему она считала, что он не такой, как другие? Потому что до сих пор он держался с ней на равных. Но это была лишь хитрость. Он притворялся, чтобы подняться по лестнице успеха.
Наконец Кигва нарушила молчание.
— Что вы теперь будете делать, госпожа? — тихо спросила она.
Вилия вновь засмеялась, повернулась к Кигве и с сияющей улыбкой ответила:
— Пусть его сделают Верховным Правителем! Одно дело — стать, другое дело — удержаться, девочка. Я уже говорила, что для хетарских женщин настало время заговорить, и это действительно так. Благодаря войнам Гая Просперо мы теперь — большинство населения, и мы должны заявить о наших правах и правах будущего поколения женщин.
— Не все женщины поддержат вас, госпожа, — ответила Кигва.
— Они окажутся в меньшинстве, — ответила Вилия. — Больше я не позволю оттеснять себя в сторону из-за того, что я женщина. Кроме того, женщины мудрее, чем мужчины. Госпожу Лару, домину Теры, ее муж и ее народ уважают не только из-за ее магии, но и за мудрость.
— Вы будете править Хетаром, госпожа? — спросила Кигва.
— Буду. Когда-нибудь я буду править Хетаром, — ответила Вилия. — Это моя судьба, потому что я в двенадцатом поколении правнучка Уллы, любимой наложницы великого колдуна. Говорят, она перед смертью предсказала, что двенадцатое поколение ее потомков будет править Хетаром. Я ее единственный потомок в двенадцатом поколении. Когда-то я думала, что мне суждено быть императрицей Гая Просперо, но этого не случилось. Потом Иона пообещал мне это, но теперь он хочет стать Верховным Правителем и превратить меня в свою служанку. Разве тебе не ясно, Кигва, что если я буду править Хетаром, то от своего имени, а не от имени мужчины? — Кигва кивнула. — Раз так, ты поможешь мне идти к этой цели, — сказала Вилия служанке. — И ты по-прежнему будешь хранить мои тайны, верно? — Она улыбнулась своей более молодой собеседнице. — Я совершенно уверена, что Тания, рабыня покойного императора, предложит свои услуги моему супругу Ионе. Вероятно, уже предложила, она умна и быстро ориентируется в ситуации. Не верь ей, Кигва. Она постарается втереться к тебе в доверие, но остерегайся ее, что бы она тебе ни говорила.
— Если она рабыня, нельзя ли продать ее куда-нибудь? — спросила Кигва.
Вилия покачала головой и объяснила:
— Император в своем завещании написал, что после его смерти она свободна. Он всегда очень любил ее, а она была безгранично верна ему.
— Я буду вести себя с ней осторожно, — пообещала Кигва, — не выдам ваших тайн, госпожа, и настанет день, когда вы исполните пророчество вашей прародительницы. Я знаю, так будет!
Вилия снова улыбнулась:
— Да, я его исполню.
Глава 17
Император умер! — сообщила Лара своему мужу.
— Случилось так, как ты говорила, — ответил Магнус Хаук. Его больше не интересовал Хетар: опасность уничтожена в зародыше, и все снова нормализовалось. Повелитель Сумерек заперт в своем замке в Темных Землях. Великаны теперь союзники Теры. Вольфины истреблены почти полностью. А народ гномов, как и предсказывала Лара, не собирался идти на войну ради Колла. Задача гномов — защищать двух наследников Темных Земель.
— Иона добился, что его выбрали каким-то Верховным Правителем, — продолжала рассказывать Лара. — Быстро же он отгородился от всего, что связано с Гаем Просперо! Даже сумел принизить Вилию до незначительной роли. Сомневаюсь, что это ей приятно. Ее снова предал муж.
— Нам незачем думать о Хетаре и о его извилистой политике, — сказал Магнус Хаук. — Это нас совершенно не касается, любимая.
Он одарил Лару горячей и нежной улыбкой. Но улыбка скорее предназначалась ее разросшемуся животу, в котором рос его сын.
«Мой сын!» — думал Магнус. Он не мог дождаться той минуты, когда возьмет на руки своего мальчика. Он любил детей Лары и их общую дочь Загири. Но мужчине нужен сын, которому он может дать свое имя. Этот ребенок будет его наследником и отцом многих поколений будущих правителей Теры.
— Мы не можем избавиться от Хетара, супруг, — сказала Магнусу Лара, чувствуя, о чем думает муж, и искренне рассердясь. В ее утробе живет ребенок — плод ее любви к Магнусу Хауку, а Магнус вдруг повел себя как обычный мужчина, не похожий на того, кого она любит. — Невозможно делать вид, что все по-прежнему. Все изменилось, Магнус, — договорила она.
— Да, мы знаем друг о друге, но, слава Великому Создателю, нас разделяет океан. Правила торговли между нашими народами не изменились. Хетар не существует для нас ни в каком смысле, — возразил доминус.
Лара глубоко вздохнула и ответила:
— Хетар даже очень существует для Теры. Ты думаешь, Иона оставит все как есть, зная, где мы находимся? Он дал нам передышку, пока сам укрепляет свою власть. Но потом нам придется иметь дело с ним и с Хетаром.
— Но сейчас их нет в нашей жизни, и мы не обязаны думать о них, — ответил доминус. — Ты не должна волноваться, любимая. — Он коснулся живота жены.
Разозленная тем, что Магнус не видит дальше собственного носа, взбешенная тем, что он обращается с ней как с породистым племенным животным, Лара внезапно встала и ушла от него. Она направилась в конюшню, оседлала Даграса и выехала из замка.
— Лети! — приказала она большому крылатому коню. — Хочу быть подальше от мужа. Он ведет себя как полный дурак, и если я останусь здесь, могу наговорить лишнего.
Даграс развернул свои огромные белые крылья и взмыл в небо.
— Куда летим? — спросил он свою хозяйку. — Надо сказать, я с ним в том, что касается твоего положения. С жеребой кобылой нужно обращаться осторожно.
Лара недовольно фыркнула на него и скомандовала:
— Просто полетай над фьордом. Хотя нет! Неси меня в монастырь ордена Дочерей Великого Создателя, я хочу побывать у Кемины.
— Может быть, епископесса сумеет немного образумить тебя, — вполголоса заметил Даграс.
— Ты более становишься похожим на старика, чем даже Магнус! — возмутилась Лара.
Большой золотистый конь больше ничего не сказал, и через некоторое время спустился на землю в нескольких милях от монастыря, оставшийся путь проскакал галопом и, наконец, шагом вошел во двор. Когда он остановился, молодая монахиня вышла навстречу и взяла в руку его поводья. Кто-то ударил в колокол, сообщавший о прибытии гостей. Узнав коня и всадницу, монахиня поклонилась Ларе, уже спускавшейся со спины Даграса.
