— Он очень бледный, — встревожился Иона. — Ты уверена, что он здоров?
— Да, мой дорогой супруг, он сильно сосет грудь, — заверила мужа Вилия.
— Мне нравится смотреть, как ты его кормишь, но я ревную. Месяц — и ни дня больше, Вилия. Я говорю всерьез.
— Ты хочешь сам сосать мои груди? — поддразнила его Вилия.
— И сосать их, и пронзать тебя своим стержнем, — откровенно ответил Иона.
— Я ведь разрешила тебе бывать в Домах удовольствий, — ласково сказала Вилия.
— Я не ходил туда ни разу за последние месяцы и не пойду теперь. Я буду ждать тебя, жена, пока мы не соединимся снова. Я не так слаб, как другие мужчины.
Вилия лукаво улыбнулась ему и ответила:
— Да, ты не слабый. И никогда не был слабым. Поэтому я и влюбилась в тебя много лет назад, Иона. Ты сильный и не уступаешь низким желаниям своей природы, как уступал Гай Просперо. Ты знаешь, чего хочешь, берешь это и удерживаешь. Через месяц я передам Эгона кормилице, которую выберу сама. Мы вместе станем трудиться, восстанавливая Хетар, и я буду услаждать тебя любовью сверх всякой меры.
Иона улыбнулся ей одной из своих редких улыбок и сказал:
— Ты действительно идеальная женщина для меня, любимая. — Он поцеловал Вилию в лоб и поднялся: — Ты сейчас, конечно, хочешь отдохнуть. Я пришлю сюда няню, и она заберет ребенка. Хорошего сна, моя чудесная Вилия. Я очень доволен тобой.
Вилия продолжала смотреть на мужа, пока он не ушел, потом отдала новорожденного сына пришедшей няне и велела ей:
— Когда он снова проголодается, принеси его ко мне.
— Да, госпожа, — ответила няня и быстро ушла, унося на руках уснувшего ребенка.
Вилия откинулась на подушки и стала думать о своем будущем.
Существо, которое назвало себя ее родственником, не солгало ей. Она действительно родила сына, наследника Хетара. Интересно, увидит ли она Колла еще когда-нибудь?
До сих пор она не знала, что ее прародительница Улла делила любовь колдуна с другой женщиной, которая родила ему сына. Эту часть истории Уллы ее предки-женщины не передавали друг другу. Но, может быть, Улла сама не рассказывала об этом — не хотела, чтобы было известно, что она делила своего господина с другой. Может быть, род Колла — мужская линия потомков колдуна, а ее род — женская линия?
Вилия вспомнила свою юность — время перед самой свадьбой с Гаем Просперо. Она знала историю Уллы в том виде, как ее рассказывали всем женщинам их семьи. Но было и то, чего она тогда не знала, но о чем ей рассказали позже.
В их семье говорили, что в каждом поколении у одной женщины кровь колдуна проявляется сильнее, чем у ее сестер и родственниц. Признак этой женщины — маленькое черное родимое пятно на левом плече. У Вилии было это пятно. Ее мать однажды шепнула о предсказании, что одна из потомков Уллы в двенадцатом поколении будет править Хетаром. Разумеется, ее мать, хетарская женщина, воспитанная как положено в Хетаре, думала, что Вилия будет править посредством своего мужа. Так же думала и сама Вилия. Эти тайны в ее семье знали только женщины. Про них не знал даже ее дядя Куберт, нынешний глава семьи.
Вилия размышляла, лежа в своей удобной постели. Пока она позволит Ионе править вместо нее. Ее время еще не настало. Интересно, родила ли уже домина Теры своего сына? Завтра надо посоветовать Ионе послать Ларе и Магнусу Хауку письмо с известием, что у Хетара теперь есть сильный молодой наследник. Надо будет теснее сблизиться с Терой. К тому времени, как Эгон станет взрослым, Хетар восстановится в своей прежней славе. Если ее сын будет дружить с наследником доминуса, возможно, будет легче предавать и завоевывать?
С этой счастливой мыслью Вилия уснула крепким сном.
На другом берегу моря, в Тере, Лара оправлялась от родов. Несколько месяцев она сама кормила грудью обоих своих младенцев, а потом передала их кормилицам. Когда Таджу и Марцине исполнилось шесть месяцев, стало заметно, что у них совершенно разные характеры.
Марцина постоянно хотела от матери любви и внимания. Она могла быть очаровательным ребенком, но если ей противоречили, становилась упрямой. Тадж был спокойным и уверенным в себе, как его отец. Только он мог лаской успокоить свою сестру-двойняшку, когда девочка злилась, и развеселить, когда она унывала или грустила. Лару это очень удивляло, она-то знала, что у двойняшек общая только половина крови — от нее.
Домина не слишком горевала о том, что поручила другим людям ухаживать за своими детьми. Говоря бесстрастно и беспристрастно, она поневоле признавала, что любит всех своих детей, но еще больше любит находиться рядом с мужем и управлять Терой.
Лето уже кончалось, и семья правителей Теры гостила в Новом Дальноземье, куда приехала ненадолго. В конце осени Лара собиралась вернуться сюда вместе с мужем на Собирание, чтобы Магнус Хаук принял ежегодные дары от кланов. А еще раньше, в середине осени, Диллон должен был покинуть родительский дом и начать учиться у Калига.
Ларе не верилось, что ее сын уже достаточно вырос для этого. Но его магический дар явно становился все сильнее, и у Лары не было выбора. Если Диллон не будет полностью осознавать, какую ответственность накладывает на него обладание такой силой, он легко сможет поддаться искушениям человеческой части своей природы и употребить свою магию во зло. Она будет скучать без него.
Сейчас она сидела на склоне холма и любовалась видом на расстилавшуюся внизу равнину. Ее старший сын подошел к ней и сел рядом.
— Я тоже буду скучать по тебе, мама.
Лара улыбнулась.
— Меня должно было бы смущать, что ты так легко читаешь мои мысли, — сказала она, поднесла его руку к своим губам и поцеловала.
— Я знаю про все, что было с тобой, мама, — сказал Диллон.
— Ты это о чем? — нахмурилась она.
— О Темных Землях, — ответил Диллон. — Я знаю все. Знаю про Колбейна и Колгрима, моих сводных братьев. И про Марцину. Когда князь Калиг стер у всех воспоминания, у меня они не исчезли. Я помню тот год, когда тебя не было с нами. И в ту ночь, когда ты ходила по равнине снов, я был рядом с тобой, мама. Я видел, что сделал Повелитель Сумерек. Тогда я поговорил с принцем. Он сказал, что мне явно было предназначено знать об этом, но пока он еще не может догадаться почему.
— Почему ты не сказал мне это раньше? — спросила Лара.
Признание сына потрясло ее. И ей, так же как Калигу, было интересно узнать, почему Диллону было суждено стать свидетелем той части ее жизни, которую она хотела скрыть ото всех.
— Не хочу иметь тайны от тебя, мама, а скоро я отправлюсь в Шуннар. Я хотел, чтобы ты знала: я разделяю твою боль и печаль. — Диллон пересел на другое место лицом к матери, взял ее ладони в свои. — Я знаю, что еще молод. Но любовь, которая была между тобой и моим отцом Вартаном, главой клана Фиакр, сделала меня сильнее, чем большинство мальчиков в моем возрасте. И я, кажется, унаследовал твои способности к магии. — Он улыбнулся Ларе. — Я горжусь тем, что ты сделала, мама. Ты вошла во тьму, создала в ней хаос, чтобы защитить и мир людей, и мир магических существ, и вернулась назад еще более светлой, чем была раньше. Но я знаю, что все это лежит на тебе тяжким грузом — тому, в чьих жилах течет и кровь людей, и кровь фей, нелегко жить. И я хотел сказать тебе, мама, что ты можешь положиться на меня. Я всегда готов поддержать тебя.
