- Ну что вы, мисс Дункан... Не стоит, даже и говорить об этом... - галантно промолвил коллега историк. Еще бы в будущем вспомнил об этом обещании, когда начальнику доклад писать будет!
- Дорогая, ты меня представишь твоим знакомым? - ледяным тоном под стать дождю, спросил граф.
- Какая я рассеянная. Простите, господа... - скрывая, что от холода у меня уже дрожат губы, я вежливо представила графа:
- Это мой жених, лорд Артур Инсбрук, в это воскресение у нас должно состояться венчание... Но те нелепости, что произошли с нами сегодня вечером, о них мы вам сейчас поведаем, угрожают сорвать столь важное событие...
Я замолчала, делая передышку. В этот момент граф, повернувшись к более трезвому Кларку, спросил:
- Да, господа, вы не могли бы помочь нам попасть в Лондон?
Но ответил ему Кристиан, хозяин фаэтона:
- Конечно, но будет ли удобно даме? Экипаж двухместный, открытый... Когда я попал сюда, было еще тепло, но за... - тут он запнулся, наконец, сообразив, что при леди такие разговоры не ведут.
Кларк, улучив момент, жестом показал, что восхищен моими достижениями по приближению к артефакту. Незаметно кивнув ответ, я только тяжело вздохнула... и продолжила беседу:
- Господа, мы в таком затруднительном положении, что согласны на все...
Нетрезвые слуги справились с фаэтоном и лошадками, потому что, наконец догадались притащить из конюшни тусклый фонарь, благодаря которому у них все получилось.
Устроились мы в крошечном экипаже, как те мартышки... друг на друге.
Артур сел справой стороны и взял меня на руки. Надеюсь, ночь и обстоятельства покроют все нарушения приличий. Кларк нигде об этом не скажет, а Кристиана, как настоящего джентльмена, можно попросить не упоминать об инциденте. Он, как самый нетрезвый, сел с левой стороны фаэтона, вжавшись в самый край, так что управлять экипажем взялся Кларк, протиснувшийся на сиденье посередине джентльменов.
Медленно покачиваясь на угрожающе потрескивающих рессорах, мы выехали из кованых ворот "веселого" заведения на дорогу, ведущую прямо в Лондон. Ехали мы по обычной проселочной дороге ужасно испорченной дождем.
Беседу начал граф, рассказав о наших злоключениях с момента выхода из театра. Я молчала, вжавшись в Артура. Размышляя, что до этого момента и не знала, что такое холод. А еще без ограды, да на руках - на такой высоте ехать было страшновато...
Под мелкими упрямыми холодными каплями от лоснящегося крупа лошади поднимался пар. Дождь не щадил и нас, но это уже роли не играло. Лишь бы скорее домой...
Артур грел меня, как мог, но это была капля тепла в море холода.
На развилке двух проселочных и главной дороги на Лондон, как из-под земли нас окружили пятеро бродяг с кавалерийскими пистолетами. Пронзительно свистя и громко стреляя, они приостановили экипаж, заставив лошадок не на шутку разволноваться.
Дальше казалось, все происходило словно на картинке, которую я наблюдала со стороны.
Заметив нападавших, Кларк автоматически дернул себя за рукав, раздраженно зашипев от досады, - в рукавах офицеры охраны носят личное тано-оружие. Так вот кто он, а по росту и не скажешь... Значит, он не историк, а военный.
Кристиан мирно дрых, опершись головой о стенку тента, так и не расслышав свиста, от которого лошадки чуть не опрокинули фаэтон.
Артур, не раздумывая, видимо по воинской привычке одну руку протянул бедру к расположению пистолетного панталера, куда вешалось огнестрельное оружие того времени, второй рукой прижал меня к себе, заметно обдумывая: спрыгнуть или нет. Но видно потом он от этой мысли отказался. Спокойно прижав меня к себе, продемонстрировал бандитам пустые руки. Когда их главный - высокий мужик с рыжими бакенбардами - кивнул, Инсбрук открыл дверцу и медленно спустился на землю.
Повернувшись, Артур протянул руку, помогая сойти мне.
Я была в ужасе. Давно за полночь, мы непонятно в какой безлюдной, буквально дикой местности, промокшие и продрогшие насквозь, вот только разбойников нам не хватало!
Кларк уверено успокаивал лошадей, интересно, где он так научился, не на станции ведь.
Кристиан, только очнувшись от сна, хриплым от выпитого голосом пытался узнать, что здесь происходит.
Напавшие на нас молодчики, так и стояли по кругу с пистолетами наголо. Сколько зарядов у них осталось?! Я пыталась вспомнить услышанное количество выстрелов, но тут же бросила это неблагодарное занятие. Откуда мне знать, сколько всего у них пистолетов?
Вдали второй стеной стояли еще пятеро опустившихся "джентльменов удачи", и один, судя по приличной одежде - просто джентльмен. Его позиции в полуобороте и широкополой шляпы хватало, чтобы заслонить от нас лицо.
- Стоять, не двигаться! - закричал, угрожающе двигая пистолетом вверх-вниз, один из нападавших.
Кларк, оставив коней под угрозой расстрела, спустился вниз и присоединился к нам с Артуром. Затем, шатаясь, сошел и Кристиан.
Обдумывая ситуацию, я стояла по щиколотку в грязи под дождем, который уже не казался ледяным. И пока ничего не предпринимая, но внимательно изучая противника.
У одного из бандитов был фонарь, который не столько освящал местность вокруг, сколько скрывал от нас тех, кто был в темноте. Один из вооруженных преступников с ловкостью циркового акробата запрыгнул лошадь в упряжке и погнал экипаж Кристиана в сторону Лондона.
Теперь двое бандитов держали заряженное оружие направленное четко на нас, двое других принялись обыскивать джентльменов. Я морально приготовилась к обыску, покрепче натянув подаренное кольцо на средний палец, чтобы плотно сидело, но на меня время тратить не стали. Закончив с грабежом, под ревнивыми взглядами напарников они распихали деньги и драгоценности по своим запасникам, затем просто подхватили меня и потащили в сторону других наемников, стоящих округ пока таящегося от нас господина в шляпе.
Я брыкалась, впопыхах расстегивая мокрую и тяжелую накидку, готовясь к наступлению.
Артур.
Мысленно подводя итоги всего пережитого, я мог сказать с уверенностью, что все происшедшее с нами не простая случайность, а обдуманная и хладнокровная попытка устранения. Выгодная только одному человеку - кузену Гаррету.
Я хорошо понимал, зачем ему это... Пшеница за время войны поднялась с 43 шиллингов за квартер, до 126 шиллингов в 1812 году. Беднота на селе, да и простые горожане ужасно страдали из-за высоких цен на хлеб.
Когда был проведен протекционистский хлебный закон 1815 года, для восстановления условий процветания сельского хозяйства за счет потребителя, все английское общество раскололось надвое. А тех, кто был среди законодателей, не зря стали звать военными спекулянтами. Там делались такие состояния... Каких еще никогда не было в истории Англии!
