— Стоять! Сообщите имя, позывной, звание, личный номер, цель посещения!
— Ты что, охренел, дубина танталовая? — продолжал орать я, приближаясь к охраннику. — Тревога, мля, хозяин в опасности! Не слышишь, что творится?
Кио слышал. И осознавал, что за бетонным кубом, скрывавшим от него ворота, творится что-то неладное. В его глазах мелькнуло сомнение — все-таки он был на сколько-то процентов человеком.
Это его и подвело.
Ствол автомата, нацеленный мне в живот, я, сместившись с линии выстрела, попытался отбить ударом ноги… С таким же успехом я мог долбить берцами по арматурине, торчащей из трехсоткилограммового обломка бетона. Ствол лишь немного ушел в сторону, но все-таки очередь вспорола не мой живот, а стену бетонного куба за моей спиной. Правда, при этом отклонившийся автомат тут же начал обратное движение, продолжая трястись в лапах киборга и плеваться раскаленным свинцом.
Извини, служивый, но, когда кто-то пытается располовинить меня огненным пунктиром, я обычно стараюсь ему помешать как могу. Мягко говоря, слабая надежда была у меня на пистолетик шама, но других вариантов не предвиделось. Я уже имел опыт работы с подобным оружием, и мнение о дульнозарядных огнестрелах у меня сложилось преотвратное. Но когда больше ничего нет под рукой…
Короче, за ту долю секунды, что мощный, но немного медлительный кио пытался справиться со своим автоматом, я успел выдернуть из кармана пистолет, сдвинуть ногтем крышку полки и нажать на спуск…
Черт! Я и забыл, что процесс выстрела у такого оружия небыстрый… Пока курок клюнет стальную пластину, пока искры от кремня зажгут порох на полке, пока вспышка воспламенит основной заряд… В общем, далеко не современный пистолет был у меня в руках, где нажал на спуск и получил «бах!». А дульный срез автомата — вот он, рядом… Интересно, который раз за последние сутки я прощаюсь с жизнью?
Раскаленный ствол ткнулся мне в живот. Я аж ощутил его нестерпимый жар сквозь ткань камуфляжа… И еще я почувствовал, что он больше не молотится в неистовой тарантелле смерти. Кио выпустил слишком длинную очередь… А в магазине АК всего тридцать патронов…
И тут моё шпионское оружие, наконец, выстрелило. Из его ствола в лицо киборга метнулось черное облако, прорезанное тонким огненным росчерком. Вряд ли, конечно, танталовому черепу мог повредить мой пистолетик, будь выстрел произведен хотя бы с трех метров. Но я стрелял в упор…
Киборг отлетел к двери, приложился об нее затылком и медленно съехал вниз, на крыльцо. Его лицо было черным от пороховой гари, а во лбу обозначилась неслабая вмятина.
— Вот оно как, — кряхтел я, стаскивая неподъемного охранника с крыльца. — Учил бы устав, не получил бы сотрясение мозга…
Киборг бормотал в ответ что-то невразумительное, пальцы его левой руки подергивались быстро-быстро, словно их хозяин печатал текст на невидимой клавиатуре. Ничего, очнется — будет умнее. Настя вроде говорила, что у представителей ее народа с регенерацией полный порядок…
Вход был свободен. Жаль, конечно, что кио выпустил весь магазин и не озаботился захватить на дежурство запасной. Но всегда лучше поблагодарить судьбу за то, что есть, чем не сетовать на то, чего нет.
Другого оружия на теле вырубленного киборга не обнаружилось. Потому я лишь вытащил из нагрудного кармана охранника внушительный ключ и открыл им дверь. Да уж, время пластиковых карточек и электронных замков осталось в далеком прошлом…
Правда, в постапокалиптическом настоящем тяга отдельных личностей к комфорту и излишествам осталась прежней.
Логово нейроманта было обставлено с роскошью, доступной в этом мире богатому человеку. Под потолком первого этажа горели электрические лампочки в дешевых плафонах, обернутых стальной сеткой. На гладко выструганном деревянном полу раскорячились гнутыми ножками два чайных столика ручной работы. Вдоль стен стояли теперь уже старинные офисные диваны, заново переобитые бурыми шкурами фенакодусов. Над креслами были развешены картины, изображавшие мрачные постапокалиптические пейзажи и жуткие морды мутантов на непроглядно-черном фоне. В неярком свете потолочных ламп морды дампов, жуков-медведей и фенакодусов казались странно живыми.
Этаж был пустынен. Я закрыл за собой дверь и чисто любопытства ради приблизился к ближайшей картине, изображавшей голову шама.
Н-да, парень, который рисовал портрет, туго знал свое дело. Единственный глаз мутанта словно изучал меня, прикидывая, как бы половчее воткнуть мне в лицо тонкие глазные щупальца. Картину явно рисовали с натуры. Интересно, какой шам дал вот так запросто срисовать свою физиономию? Уж не Фыф ли развлекается в захваченном замке?
В правом углу картины имелась крохотная, полустертая от времени подпись. Я пригляделся. «Игорь Полтавский», кажется, хотя могу ошибаться. Холст-то не новый и не раз реставрированный. И дата стоит. Только разобрать можно лишь первые две цифры. «20…» — а дальше не понять, время уничтожило надпись безвозвратно. Но выводы сделать можно. Похоже, художник создавал свои картины без малого двести лет назад — то ли по наитию угадав внешность мутанта из будущего, то ли шамы, как и кио, все же являлись научной разработкой, а не результатом эволюции, и данный портрет списан с натуры… Выходит, нейромант знал толк не только в искусстве, но и в коллекционировании редкостей.
Мне послышался какой-то шорох над головой, и я, оторвавшись от созерцания полотна, неслышно скользнул к широкой лестнице, ведущей на второй этаж.
— Что там за грохот, семьдесят третий? — раздался сварливый голос сверху на фоне поскрипывания деревянных ступеней лестницы. — И какого черта хлопнула дверь? Ты что, снова оставил пост и приперся в гостиную пялиться на портрет? Вроде охранник отменный, а как морду далекого предка на холсте увидел, так словно с катушек соскочил. Надо бы тебя обратно к Кулагину отправить, чтоб он тебе мозги прочистил. Или самому заняться. Правда, потом ругаться будет старик, мол, порчу элитных кио…
Угу. Это значит, я элитного кио вырубил шпионским огнестрелом. Дело за малым — справиться с тем, кто может запросто нанимать себе в охрану лучших бойцов из Башни Мозга.
Сперва из-за уходящих вверх ступеней я увидел шлепанцы, надетые на босу ногу. Потом широкие штаны и полы дорогого халата. И на фоне завитушек, вышитых золотом на домашней одежде, — ствол американского «Ингрэма». Пистолет-пулемет свободно болтался в руке хозяина, голова которого пока еще была скрыта от меня крутым поворотом винтовой лестницы.
Я аккуратно сдвинул крышку пистолетной полки. Курок был взведен загодя, оставалось немногое — прострелить Драйву колено, отобрать автомат и быстренько выяснить всё, за чем я сюда пришел…
— Ну где ты шаришься, семьдесят третий? Или решил поиграть со мной в прятки?
Черт… Спросонья голос Драйва был хриплым и надтреснутым. Старческим. А ведь ему лет шестьдесят, не меньше, хотя держится бодряком и двигается на зависть любому двадцатилетнему спецназовцу. И что прикажете делать? Стрелять в пожилого мужика из-под лестницы? Да будь он хоть десять раз нейромант и последняя сволочь, не могу я так…
