Но все это потом. Сейчас главное — помочь раненому.
Я бросился к парню, который так вовремя отвлек сиама своим ударом. Но, лишь взглянув на широкую рану, которую он зажимал руками, стараясь не дать вывалиться наружу разорванным кишкам, понял — всё очень и очень плохо. И ни регенерон, ни даже свежая кровь черной крысособаки здесь уже не поможет.
— Как он? — выдохнул подбежавший Данила.
Я покачал головой.
Раненый перехватил мой взгляд, скрипнул зубами — и улыбнулся.
— А лихо мы его, а?.. — прошептал он. И поморщился. — Больно-то как, ёшкина кошка.
Настя подошла и, встав на одно колено, склонилась над раненым. Сейчас она была особенно красива — разгоряченная битвой, глаза сверкают… И наплевать, что вся она с головы до ног в зеленоватой крови, что слипшиеся волосы змеями расползлись по спине, что плечо распахано до кости, а между краями раны уже натянулись неестественно белесые нити — похоже, такие же по функционалу, как у только что убитых мутантов. Но кто ж на такое обращает внимание, когда видит перед собой настоящую валькирию из древней легенды?
— Это ты… — прошептал парень слабеющим голосом. — А ты мне сразу глянулась… Никого в жизни красивее не видел…
— Хочешь помогу… уйти? — неожиданно дрогнувшим голосом спросила Настя.
Я стоял рядом — и не верил своим глазам. Из холодных как сталь глаз кио текли самые настоящие человеческие слезы…
— Нет… Позови того… с кем мы мута свалили…
Дружинник уже не видел меня. Я почувствовал, как рядом с нами появилась еще одна безмолвная гостья, невидимая для других. Просто вдруг стало чуть холоднее вокруг, и едва заметная тень упала на лицо умирающего.
— Погоди… — попросил я одними губами. — Еще минутку… Пожалуйста…
Она вздохнула недовольно. Понимаю. Слишком много просьб рано или поздно надоедают. Даже если они исходят от побратима.
Вздохнула — но отступила на шаг. Больше не нужно. Этого мне хватит вполне для того, чтобы наклониться над умирающим и уловить последний шепот:
— Ты здесь?
— Да.
— Меня Тимохой звать… У меня в Кремле… мамка осталась… В подземном городе… Найди ее… Расскажи, как я умер… С мечом в руке… Сделаешь?
— Сделаю.
— Она… плакать будет… Скажи ей, чтоб не плакала… Люди не умирают. Они всегда с теми, кто их любит…
— Я знаю.
Я немного отстранился, затылком почувствовав холод. Она не могла больше ждать. Что ж, надеюсь, когда придет время, она сделает это так же быстро и для меня, и для тех, кто сейчас молча стоял за моей спиной. Ведь это самый роскошный подарок, какой может получить от нее смертный на этой земле — уйти быстро, без особых мучений и с мечом в руке…
Остановившиеся глаза Тимохи глядели в серое, унылое небо. Я прикрыл их ладонью. Мертвым векам требуется немного живого тепла, чтобы навеки опуститься вниз…
Позади послышалось негромкое урчание мотора — броневик медленно выползал из-за угла здания.
Народ схватился было за оружие, но я остановил.
— Стоп. Это свои.
— Застряли, твою мать! — ругнулся сверху Ион, увидев меня. — Дернулись было на выстрелы, Шерстяной угол здания задел, и переднее колесо заклинило. А кто это с тобой, Снайпер?
— Тоже свои, — сказал я. — Москва — большая деревня, встретились вот. Брось сюда флягу спирта, только быстрее.
— Тебе зачем? — насторожился было высунувшийся наружу Шерстяной, но, увидев мертвеца, утух и нырнул обратно внутрь броневика…
Труп Тимохи я обильно полил спиртом из большой фляги, доставшейся нам от собакоголовых в качестве трофея. После чего отсоединил нож от винтовки и ударил обухом «Бритвы» по куску кремня. Пламя вспыхнуло сразу.
— Легкого пути тебе, Тимоха, в Край вечной войны, — сказал я и трижды пальнул в воздух из своей СВД. Плевать, если сбегутся мутанты. Парень заслужил прощальный салют, огненные похороны и скромную воинскую тризну.
Фляга с остатками спирта пошла по рукам. Тризна — это многовековый обычай, который не сотрут с лица земли ни войны, не всемогущее время…
Пламя уже догорало, когда я заметил, что из небольшой рощи скрюченных деревьев вылез громадный мужик и, слегка прихрамывая, поплелся к нам. Мутант не мутант — непонятно. На всякий случай я кивнул Даниле, мол, посмотри, кто к нам прётся. Тот посмотрел. И отвернулся. Понимаю. Мужик с виноватой рожей мне тоже не понравился. Про таких говорят «себе на уме», а уж в людях я разбираться умею. Да и с телом у него что-то не то. Здоров больно даже для дружинника, словно в красном Поле Смерти прокачался.
— Ногу я подвернул, — пробурчал мужик. — Грохнулся, башкой об корень приложился и вырубился.
— Мы к МКАДу идем, — сказал Данила, обращаясь ко мне и словно не слыша громадного мужика. — До бункера Сталина добрались, только нет в нем ничего. Двери с корнем выдраны, все, что не сгнило, перевернуто и разбито. Похоже, там что-то вроде музея было, который разграбили сразу после войны. Правда, мы там схему тайного метро нашли — она прямо на стене висела, лаком покрытая для сохранности. Никому, кроме нас, не пригодилась. В общем, одна ветка метро тянется от самого Кремля до бункера. И вторая ветка есть, которая от бункера точно на восток ведет, к МКАДу. Только все входы в метро завалены намертво. Ну мы и двинули поверху.
— А что искали? — поинтересовался я.
— Отец Филарет сказал, что где-то здесь запрятан то ли передатчик Теслова, то ли какой-то другой прибор, который подает энергию на Излучатели и на МКАД, отчего у мутантов башню сносит, и они на Кремль прут как оглашенные.
— Как это? — удивился я. — От Кремля до МКАД и Излучателей расстояние-то вон какое…
— Не знаю, — пожал плечами дружинник. — Может, оно как круги по воде от камня, только наоборот? Не камень круги дает, а круги рождают камень. В кремлевских подвалах, говорят, недавно какой-то Черный Свет появился, от которого люди гибнут. Может, это и есть тот камень, порожденный кругами? И на этот Свет мутанты лезут, как светляки-пересмешники ночью на свечу?
— А давно все это началось? — спросил я, кое-что прикидывая в уме.
— Не очень, — покачал головой Данила. — Как Садовое Кольцо потухло. Конечно, и до этого муты на Кремль лезли, но раз в один-два месяца, не более. Сейчас же чуть ли не каждый день атаки. И Черный Свет этот…
— А что с Садовым? — поинтересовался я.
Данила рассказал вкратце.
Что ж, понятно. След Буки включил смертоносное Садовое Кольцо. Его удалось потушить, но, похоже, энергия Следа, как зажигание автомобиля, успела включить более мощное защитное поле. Наверняка МКАД до войны несла еще и функцию дополнительного контура, формирующего последний уровень противоракетного щита.
И вновь возник в моей голове неразрешимый вопрос: какую же уйму энергии нужно было затратить на эдакий защитный купол? И где взять ее столько, чтобы поддерживать столь грандиозное энергетическое поле?
