– Но это точно, что Катю убили из нашего
пистолета? – спросил Александр. – Я имею в виду, из того пистолета,
который украли из дежурки.
– Нет, не точно. Пистолет, находящийся на вооружении у
сотрудников частного охранного агентства, отстрелян, его данные находятся в
пулегильзотеке. Следователь отправит на экспертизу стреляную гильзу, изъятую с
места происшествия, и пулю, которую извлекут при вскрытии из тела убитой, и
баллисты дадут точный ответ, тот пистолет или нет, – тщательно и подробно
продолжал объяснять Баринов.
Нане даже показалось, что он почему-то очень хочет
понравиться директору издательства и произвести на него наилучшее впечатление.
– А пока что мы будем устанавливать, кто из сотрудников
вашего издательства имел возможность взять пистолет из комнаты охраны. Это ведь
само по себе тоже преступление, и его надо раскрывать независимо от того, что
скажут эксперты-баллисты. Если окажется, что Катю Шевченко застрелили из вашего
«ижика», то мы будем точно знать, что это сделал кто-то из ваших. А уж если
другие эксперты дадут заключение, что на одежде вашего брата имеются частицы
пороха и продуктов сгорания, то можно будет практически со стопроцентной
уверенностью утверждать, что именно ваш брат это преступление и совершил. Вот
тогда и будет решаться вопрос о его задержании и последующем аресте.
Филановский внимательно выслушал оперативника, некоторое
время задумчиво допивал свой кофе, потом осторожно спросил:
– Но ведь Андрей вам сказал, что они с Катей ссорились.
И якобы водитель, который их вез из клуба, это подтвердил. Это правда?
Баринов бросил на него взгляд, который Нане показался
немного странным. Было в нем то ли удовлетворение, то ли скрытое злорадство, то
ли что-то еще эдакое, чему она и названия-то придумать с ходу не смогла.
– Правда, – спокойно сказал Олег.
– Значит, у Андрея был мотив совершить убийство?
– Был.
– Но это не является поводом для задержания?
– А что мотив, Александр Владимирович? – Баринов
улыбнулся открыто, но Нане снова почудилось что-то не то. – Мотив – он и
есть мотив, эмоция, мысль, которую руками не пощупаешь. Если уж на то пошло, то
ведь у вас он тоже был, не так ли? И возможность взять пистолет из дежурки была
и у вашего брата, и у вас. Андрей вчера был в издательстве, мы это проверили по
спискам в дежурке. Ну а вы-то вообще бываете здесь каждый божий день. И
возможность спрятать или выбросить оружие после совершения преступления была у
вас обоих. Ваш брат три часа после убийства ходил по улицам, то есть неизвестно
где. А вы где были? Между моментом отъезда из клуба в половине первого ночи и
прибытием в аэропорт в пять утра вас никто нигде не видел. А кстати, где вы
были?
– Я? – Филановский смутился, или Нане снова что-то
показалось? Нет, нельзя не спать вторые сутки подряд, не в том она возрасте,
чтобы давать организму подобные нагрузки, вот уже и галлюцинации начались, все
кажется что-то, мерещится… – Я спал. В машине. Когда узнал, что рейс
задерживается, припарковался и немного поспал. Домой возвращаться было
бессмысленно.
– И когда вы узнали о том, что рейс
задерживается? – с веселым любопытством спросил Олег Баринов. – Уже в
аэропорту?
Нана вздрогнула. Только сейчас она поняла, куда клонит этот
старательно-доброжелательный старший лейтенант, бывший сослуживец Антона. На
парковке аэропорта все машины фиксируются, и очень легко проверить,
действительно ли он приехал туда к четверти второго и простоял до пяти. И если
окажется, что он лжет, то… Совсем нехорошо получается. Потому что получается,
что Катерину застрелил именно он. «Я никому не позволю встать между мной и
братом…» «Я готов был ее убить!» Да нет же! Ну мало ли что человек скажет в
запале? Это же не всерьез, просто оборот речи.
– Нет, по дороге. Я немного не рассчитал время, выехал
из клуба чуть позже, чем нужно, и в какой-то момент мне показалось, что я
опаздываю к прибытию рейса. Погода туманная, мокро, скользко, видимость плохая,
и я ехал медленнее, чем рассчитывал. Я решил позвонить и узнать, когда точно
ожидается рейс, потому что часто бывают задержки даже тогда, когда самолет
прилетает по расписанию. Минут на десять-двадцать.
Голос у Саши уверенный, никакого волнения. Может, зря она
беспокоится? Ой, в неспавшую голову какие только глупости не залезают! И сидят
там, располагаются уютненько, домашними пожитками обзаводятся, дают потомство.
– Что же вы из клуба-то не позвонили? –
поинтересовался оперативник. – Узнали бы заранее и не беспокоились.
– Не сообразил. Замотался, гостей много, шум, музыка,
веселье. Просто не сообразил.
– Бывает, – оперативник сочувственно
кивнул. – Ну так где же вы спали, Александр Владимирович?
– Где-то в районе метро «Каширская».
– Не обратили внимания, может, рядом ресторан был или
ночной клуб какой-нибудь? Или круглосуточный магазин?
– Там, кажется, вообще ничего не было. Какое-то длинное
здание, жилой дом.
Нана понимала, куда клонит Баринов. Ему нужны свидетели,
которые подтвердят, что машина Филановского действительно стояла там в
указанное время, а еще лучше – если они скажут, что видели в ней спящего
человека. У работающих ночью заведений есть охрана, которая наблюдает за
улицей, и камеры видеонаблюдения. Но если они скажут, что машина действительно
стояла, только в ней никого не было, тогда дело плохо. Саша мог в расчете
именно на это оставить машину, поймать частника и… а потом вернуться. А как же
пистолет? Ведь он был украден еще днем. Неужели Саша уже тогда предвидел
возможность такого развития событий? А ведь он совершенно точно знал, где и как
можно спереть этот чертов пистолет, потому что написанные Наной Ким докладные о
нарушениях со стороны сотрудников «Цезаря» толстой стопкой лежат в его сейфе. И
то, что он не принимал по ним никаких мер, совсем не означает, что он их не
читал и не сделал соответствующих выводов. Он лучше кого бы то ни было понимал,
что зайти в дежурку и увести «ижик» мог любой сотрудник издательства, которому
повезет «поймать момент», а моментов этих в течение смены – уйма, вот и пусть
доискиваются, кто именно это сделал. Пока милиционеры будут это выяснять, их
внуки поседеют и выйдут на пенсию. «Да елки-палки! – сердито оборвала себя
Нана. – О чем я думаю? Сашка – убийца? Бред сивой кобылы. Этого просто не
может быть. А Андрюша? Он разве похож на человека, способного убить? Тоже нет.
Но алиби, или как там это у них называется, нет ни у одного, ни у второго. А
возможность была. И мотив был. Нет, нет, выбросить это из головы, не думать, не
нервничать. Катю убили, это горе, это беда, и можно горевать по ней и
сочувствовать Андрюше, который потерял любимую девушку, но ни в коем случае не
подозревать братьев Филановских. Я не имею права их подозревать, потому что
один из них – мой любимый мужчина, а другой – его любимый брат. Они должны быть
для меня вне подозрений».
Что-то неправильное было в этой последней мысли, чем-то она
царапнула Нану, задела острым заусенцем и оставила кровоточащую царапину.
