– Ненормально, – согласился Баринов, хотя на самом
деле ничего особенного в таком положении не видел. Он тоже ни разу вместе с
женой не отдыхал, правда, женат Олег был всего год. Однако же перспектива
передачи дела другому следователю его отнюдь не радовала, и надо было
попытаться найти аргументы, чтобы разубедить Виктора. – Витя, если ты
закроешь Александра Филановского, его адвокаты тебя с какашками съедят, меня
предупредили. Знаешь, какие мне фамилии называли? Я чуть со стула не упал. И
все у него в дружбанах ходят. Тебе нужны эти неприятности?
– Мне отпуск нужен, – упрямо набычился
следователь.
– А мне нужно красивое и оперативное раскрытие. Ну
Вить, ну будь человеком, а? Ведь сам же понимаешь, что Александр Филановский –
версия тухлая. С его-то деньгами и возможностями он уж как-нибудь нашел бы себе
оружие, а не стал бы тырить его в собственном издательстве. И потом, я
разговаривал с начальником службы безопасности издательства, она директора
знает с детства, так вот она уверенно показывает, что у братьев никогда не было
ни единого конфликта из-за баб. Ни разу такого не случалось, чтобы им одна и та
же баба понравилась. У них вкусы разные. Вить, я вчера весь день с людьми
разговаривал, потом всю ночь информацию сортировал, так и эдак прикидывал.
Филановского подставили, это точно.
– Которого? – хмуро буркнул Огнев. – Сожителя
потерпевшей или директора издательства?
– Да обоих же! Сожитель – первый подозреваемый,
директор – второй, потому что потерпевшая их связывает. С одним она жила,
другому глазки строила. Классический треугольник. Замажь дерьмом одного брата –
автоматически оказывается замазанным и второй.
– Но для этого, дорогой мой Олег, нужно, чтобы об этом
треугольнике знал убийца. У человека должен быть собственный мотив напакостить
одному из братьев или обоим сразу, это раз, он должен знать о том, что между
братьями мотыляется красивая бабенка, это два, и у него должна быть возможность
похитить пистолет, это три. Ты гарантируешь, что в течение шести дней вычислишь
такого человека? Нет, шесть дней много. Даю четыре. Мне еще нужен резерв
времени, чтобы в случае чего выкинуть какой-нибудь фортель и передать дело. За
четыре дня управишься?
– Ну и сволочь ты, Витя, – горестно вздохнул
Баринов.
– Сволочь, – с явным удовольствием подтвердил
следователь. – И уж если ты так рвешься в бой ради красивого и
оперативного раскрытия, то не забудь о ревности. У нас еще есть жена Александра
Филановского и его брошенная любовница, которая, между прочим, тоже, как
известно, рыдала на вечеринке. Черт, не уголовное дело, а сплошные бабы,
рыдающие от неразделенной любви к директору издательства. Сколько человек с
тобой по этому делу работают?
– Трое.
– Кто старший?
– Ну я. И что?
– Да ничего, Олежка, ничего. Дели работу-то. Господь
велел делиться, как говаривали братки времен поголовного рэкета. Не тащи все
сам, ты ж надорвешься. У нас пять версий: Андрей Филановский, Александр
Филановский, оба брата, бабская ревность и подстава, тебе все пять не потянуть
одному. Уйми честолюбие, дай ребятам поработать.
Совет, который дал следователь оперативнику, был совершенно
правильным, но абсолютно бесполезным. Унять честолюбие Олега Баринова не мог
никто, в том числе и он сам. Он так давно мечтал о лаврах победителя, о том,
как раскроет громкое убийство сам, без помощников, как в кино. И вот теперь
волею счастливого случая у него появилась такая возможность, ибо он очень
рассчитывал на помощь и поддержку Антона Тодорова, хорошего сыскаря в прошлом и
обладающего огромным массивом информации в настоящем. Конечно, по большому
счету, это будет не единоличное раскрытие, но ведь в отделе никто не узнает про
Тодора… А вся слава достанется ему, Олегу Баринову.
* * *
Следователь Огнев все никак не мог отделаться от ощущения,
что фамилию Филановского он уже слышал раньше. Промаявшись почти до конца
рабочего дня, он все-таки не выдержал и зашел в соседний кабинет к коллеге.
– Тебе фамилия Филановский что-нибудь говорит?
– А это кто? – спросил коллега, не прерывая
сосредоточенной работы на компьютере.
– Директор издательства «Новое знание». Слыхал о таком?
– А как же, – коллега оторвался от экрана,
протянул руку к висящей на стене полке и снял оттуда затрепанную
книжицу. – Вот, настольная книга следователя. Словарь блатной музыки. У
тебя небось тоже такой есть. Это «Новое знание» еще в начале девяностых одним
из первых стало издавать словари уголовного жаргона. А тебе зачем?
– Да так, – смущенно пожал плечами Виктор
Евгеньевич. – Он у меня по делу проходит, а фамилия кажется знакомой.
– Ну, в телевизоре, наверное, слышал, я пару раз его
интервью смотрел.
– Нет, я не видел… Где же я про него слышал-то? Может,
в газете читал? Вот ведь засело в голове. У кого бы еще спросить?
– Сходи к Мыколе, – посоветовал коллега. – У
него не память, а мусоросборник, он там всякую нечисть годами хранит.
Огнев совет оценил по достоинству. Николай Пилипенко,
которого в прокуратуре звали не иначе как Мыколой, обладал феноменальной
памятью, но почему-то только на имена и даты, которые не касались
непосредственно его самого. При этом он мог совершенно забыть о дне рождения
тещи или о том, что обещал кому-то позвонить.
Мыколу Огнев отыскал в буфете: помимо феноменальной памяти,
советник юстиции Пилипенко обладал еще и феноменальным аппетитом, граничащим с
прожорливостью.
– Филановский? – Мыкола наморщил лоб и завел глаза
к потолку, несколько секунд сосредоточенно дожевывал кусок куриной ноги, потом
взгляд его просветлел. – Было дело, года два назад. Скандальная история.
Этот Филановский какие-то заумные теории развивал, лекции читал…
– Погоди, – прервал его следователь, – ты о
каком Филановском говоришь? Об издателе?
– Нет, издатель – это брат, не перебивай. Так вот, на
Филановского заяву написали, обвиняли в попытке изнасилования. К нему на
лекции-то в основном женщины ходили, причем самого разного возраста и семейного
положения, мужиков совсем мало было, и девки, которые помоложе, поголовно в
него влюблялись. А он этим и пользовался, крутил ими как хотел. Короче, –
Мыкола ножом и вилкой аккуратно отделил от кости последний кусок мяса и
отправил в рот, – с одной девицей он обломался, думал, что дело уже на
мази, а она – в отказ и заяву написала. Ну, тут как раз брат-издатель
нарисовался, со следователем общий язык быстро нашел, и дело замяли. В прессу
ничего не просочилось.
– А ты откуда все это знаешь?
– Так из Интернета. Туда-то успели слить. Правда,
братец-издатель и там постарался, денежек дал – и все убрали, но дня три
провисело.
– Спасибо, Мыкола, – задумчиво проговорил Виктор
Евгеньевич.
Значит, Андрей Филановский, в принципе, способен проявить
агрессию по отношению к женщине, особенно если что-то пошло не так, как ему
хочется. Мог ли он, поссорившись с подругой, застрелить ее? Да запросто!
Правда, для этого нужно, чтобы ссора случилась раньше, чем он украл пистолет, а
получается, что пистолет пропал перед корпоративной вечеринкой в клубе, а
поссорился он с Екатериной Шевченко уже после, когда они возвращались из клуба
домой. Так, во всяком случае, утверждает сам Филановский, а у Шевченко теперь
уж не спросишь. Может быть, та ночная ссора была всего лишь продолжением
конфликта, который начался раньше, накануне или вообще несколько дней назад? В
этом надо покопаться.
