Круглов помог ей снять каракулевое манто, усадил в кресло,
предложил чаю, от которого Тамара Леонидовна отказалась.
– Ну говорите же, Ванечка, – нетерпеливо
произнесла она. – У меня уже никаких сил нет терпеть эту неопределенность.
Иван Анатольевич вздохнул и дружески погладил ее холеную,
украшенную кольцами руку.
– Дела наши не очень хороши, – осторожно начал он.
– Говорите, Ваня, я ко всему готова.
– Ну, коль так… Сергей Юрцевич со своей женой не
разводился. То есть он по-прежнему состоит в браке. Более того, его жена
беременна. Роды предполагаются в конце января – начале февраля. Никаких других
детей у Юрцевича пока нет.
– Значит, Надя меня обманула, – в ужасе произнесла
Тамара. – Какой кошмар, Ванечка! Моя дочь встречается с женатым мужчиной,
у которого беременная жена! Да как же она может! Господи, кого я вырастила!
– Погодите, Тамарочка, это все не так страшно. Гораздо
хуже другое.
– Да что же может быть хуже! Ох, Надюшка, Надюшка…
– Тамара, этот Юрцевич – человек крайне
неблагонадежный. Тот факт, что его исключили из партии и уволили из школы, не
послужил ему уроком. Он в кругу друзей высказывает негативные оценки
деятельности партии и правительства, он открыто критикует позицию руководства
страны в разрешении кризиса в Чехословакии и поддерживает тех, кто в августе
вышел на Красную площадь с плакатами, ну, вы помните эту историю, более того,
он позволяет себе насмехаться над советской властью и нашими достижениями в деле
строительства коммунизма. Нам стало известно, что он собирался написать и
расклеить по всему городу листовки соответствующего содержания. До дела,
правда, не дошло, намерение так и осталось на словах, но оно было, и это очень
плохо. Одним словом, ваш Юрцевич – отъявленный антисоветчик.
– Так посадите его! И пусть сидит! И не смеет
приближаться к моей дочери! – истерично выкрикнула Тамара Леонидовна.
– Тамарочка, дорогая моя, за что его сажать? На
семидесятую статью он не тянет, в его действиях нет ничего, что позволяло бы
доказать умысел на подрыв советской власти. Слава богу, два года назад ввели
сто девяностую «прим» за распространение заведомо ложных измышлений, порочащих
советский общественный и государственный строй, но и там нужно доказывать это
самое распространение, а Юрцевич высказывается в узком кругу, так что… Нет,
натянуть можно, конечно, но нас за это не похвалят.
– Но на тех, кто вышел на Красную площадь, статья
нашлась, – возразила она.
– К сожалению, не на всех. Правда, этих людей
становится все больше, и пора принимать меры. Однако наше руководство делает
основной упор не на наказание, а на профилактику. Мы активно выявляем таких,
как ваш Юрцевич, и стараемся сделать так, чтобы им захотелось прекратить свою
деятельность. Такие у нас установки сверху. – Иван Анатольевич
выразительно закатил глаза к потолку. – Я хочу о другом сказать: отношения
у вашей Наденьки с Юрцевичем самые серьезные, он собирается разводиться сразу
после рождения ребенка и жениться на вашей дочери. Представьте себе, что это
произойдет. А еще через год у нас появятся неоспоримые правовые основания его
посадить. И его посадят. Представляете себе перспективу?
Филановская побледнела. В ее семью войдет антисоветчик,
которого в конце концов отправят за решетку. И всё. Никаких зарубежных
гастролей, никаких кинофестивалей, Григория снимут, отправят на пенсию, в
крайнем случае зашлют в какой-нибудь провинциальный театр, и даже не главным
режиссером, а очередным. Ее перестанут снимать ведущие кинорежиссеры, ее вообще
не будут приглашать сниматься, а в театре не дадут ролей. И уж конечно,
Наденьку, жену судимого антисоветчика, не возьмут ни в один театр, и ей, с ее
талантом, придется довольствоваться скромной и скучной жизнью учительницы пения
в школе… Впрочем, нет, в школу Надю не пустят, там же дети, а вдруг она
набралась у мужа вредных идей и начнет плохо влиять на школьников. Значит, все,
что ей останется, – быть аккомпаниатором в захолустном доме культуры или
клубе. Это совершенно невозможно! Этого нельзя допустить! Она запретит дочери
выходить замуж за этого негодяя, вот и все решение проблемы! Но Надежда-то
какова! Серьезные отношения… Лгунья, маленькая лгунья. Убить ее мало за это.
Нашла с кем связаться.
– Я не допущу, чтобы она вышла замуж за
Юрцевича, – твердо произнесла Тамара Леонидовна. – Я этого просто не
допущу.
Круглов снова сочувственно погладил ее по руке.
– А вот здесь, Тамарочка, мы с вами подходим к самому
главному. Наберитесь мужества, дорогая моя. Вам будет очень трудно не допустить
женитьбы Юрцевича на Наденьке. Она совершеннолетняя, она не обязана вас
слушаться, они просто подадут заявление в ЗАГС и зарегистрируются. Вы и знать
ничего не будете.
– Я ей запрещу! Она не может меня не послушаться!
– Может, Тамарочка, милая, может.
– Почему?
– По двум причинам. Во-первых, она уже попала под
влияние Юрцевича, она смотрит ему в рот и слушается только его. Это длится уже
полгода и зашло очень далеко.
– Как… далеко? – едва шевеля онемевшими губами,
спросила Филановская.
– Очень далеко. При таких обстоятельствах люди обычно
все-таки вступают в брак, не считаясь с мнением родных. Вы меня понимаете?
– Сколько уже?
Голос внезапно сел, и последние слова Тамара произнесла
шепотом. Она не хотела верить в то, что правильно поняла Круглова.
– Больше четырех месяцев. Срок большой, за прерывание
беременности не возьмется ни один врач. В такой ситуации вы просто не сможете
воспрепятствовать браку Надюши и Юрцевича.
Боже мой, боже мой… Надюшечка, деточка, что же ты наделала…
Надо срочно искать способы спасти ситуацию. Филановской хотелось разрыдаться,
затопать ногами, бить кулаками в стену, но она понимала, что не имеет на это
права. Пусть Ванечка, Иван Анатольевич Круглов и давний знакомый, и даже добрый
друг, все равно он посторонний, тот, в чьих глазах она обязана оставаться
великой Тамарой Филановской, а не истерично голосящей бабой. Надо взять себя в
руки.
– А если не дать ему развестись? Ведь можно же как-то
это устроить, а, Ванечка? Разве можно разводиться с женщиной, которая
только-только родила?
– Закон не запрещает. Вот если бы Юрцевич работал в
каком-нибудь приличном месте и оставался членом партии, на него, конечно,
управа нашлась бы. А так… Ну что он, истопник в ЖЭКе, беспартийный. Что с ним
можно сделать?
– А может быть… Ну, я хочу сказать, можно же сделать
так, чтобы жена не давала ему развод. Тогда как?
– Тогда суд назначит еще одно слушание через два
месяца, даст сторонам время на примирение. Потом еще раз. Потом в иске о
расторжении брака откажет. Юрцевич обратится в городской суд, потом в областной.
В областном суде разведут, это точно. Если человек на протяжении такого
длительного времени хочет уйти от жены и терпит бесконечную судебную волокиту,
значит, решение его твердо, и сохранять такой брак смысла нет. Все равно рано
или поздно разведут. Но в это время ваша дочь уже родит и будет считаться
матерью-одиночкой.
